Новогодний роман

Вот тебе еще цепь. Семья-школа-армия-вуз-семья-работа-смерть. Прямая, до кислоты дорога. Можно оригинальничать в смене отправных точек: смерть-армия школа семья или школа вуз армия смерть работа. Можно перемещать их до бесконечности, но это не изменит сути. Дорога выбранная нами прямая. На зигзаг осмеливаются лишь единицы. Мы поем осанну техническому прогрессу. Мы считаем, что облегчили себе жизнь, но усложняем ее нашим потомкам. Им придется бунтовать, чтобы снова стать людьми. В этом вижу прогресс, в отрицании смертельной традиции. А роботехника после этого тупиковый процесс. Но верю. Верю — внезапно загрохотал Антон — Горит еще Прометеев огонь. Пламя его не погасло. — бросал с вызовом Антон, обращаясь к закрытым квартирам, к электрощитку и Запеканкину. — Наша задача, mon frХre отыскать его. Освободить инстинкты и дать им гореть так как они того пожелают. Затухнуть или разгореться синим пламенем. Теперь — продолжил Антон, когда немного отдышался — вернемся к тому, с чего начали. Где мои ключи? Вот. Открой, пожалуйста, Петр. — он протянул Запеканкину ключи — И передай мне кейс. Благодарю. Я взял двух людей: разных по возрасту, положению и достатку. Поставил в равные условия. Первое: баулы и синий мундир. Приснопамятные баулы. Это мое поражение. Признаю. Разбит в пух и прах. Но это и моя победа — воскликнул Фиалка. Вера моя напиталась и приобрела большую силу. Я все отвлекаюсь. Ты прости. Ты сожалеешь о баулах, а я горжусь синим мундиром. Как крушил я его, как травил. Что таксист. Так жалкий мазок ремесленника. А мундир? О, это скала. Мы провели с ним три часа. Три часа терзал я его. «Ваш билет. Нет у меня билета. Штраф пожалуйста. Пожалуйста. В валюте не принимаем. Сходите. Не сойду. Не трогайте меня я вас укушу» — Фиалка рассмеялся, вспоминая происшедшее. — А ты говоришь баулы. Тапочки возьми… Как обычно на прежнем месте. Какой же ты бестолковый. Шубу мою повесь. Тра-та-та. Вот мы и дома. Запеканкин переобувался, а Фиалка уже кричал из ванной, заглушая шум воды. — У него, наверное, жена на группе, сын оболтус и дочь проститутка, а как крепок. Как крепок. — восторгался Фиалка. Он появился из ванной с полосатым махровым полотенцем. Вытирая шею, лицо и волосы Фиалка продолжал говорить.

— «Ваши вещи» Сталь, скала, булат. Больше скажу Петр. Когда я вижу таких людей, мне хочется жить. Понимаешь. Очень хочется. Второе. Таксист. Это дело чести Петр. Уж очень он самоварен. Сам себя в столпы общества записал. Затих в своей железобетонной программе. Внуки и монтировка. Пришлось подкинуть в топку дровишек да изрядно пошуровать кочергой, чтобы наш огонь разгорелся. Но ведь разгорелся. Петр. Сколько раз говорить. Не бросай свой плащ на пол. Есть вешалка. Не бойся, вешай рядом с моей аристократкой. Ничего с ней не станется, если повисит с твоим разбойником. Тем более что мезальянсы стоит приветствовать. Они так горячат кровь, а Петр?

— Наверное, Антоша.

Запеканкин стоял посреди прихожей, не зная, что делать дальше. Фиалка не пригласил его пройти

, а сам он не осмеливался сделать это и теребил взлохмаченные концы своего радугового шарфа. В квартире было жарко, и Запеканкин покрылся тонкой противной пленочкой пота. Ему ужасно хотелось почесаться, но он не знал, как на это отреагирует Антон.

— Ты еще здесь? — спросил Антон. Он разбирался с хитрым замочком на кейсе — Дуй в маразум. Засыпай пельмешки. Сегодня будем веселиться.

Трехкомнатная квартира была переделана Антоном под «многофункциональное жилище». Квартира располагалась в бывшем горкомовском доме. Здесь все и потолки, и комнаты, и соседи были надлежащего калибра и размера. На этом вся прелесть ее для Антона заканчивалась. «Она досталась мне в отвратительном состоянии» — говорил Антон — «Пришлось засучить рукава и усердно помолясь, приняться разбирать завалы» Насчет завалов Антон привирал, но потрудиться ему действительно пришлось, подгоняя улучшенную еще гэдээровскую планировку под себя. В комнате, в обычных квартирах прозванной детской, Антон безжалостно содрал обои и штукатурку, обнажив кирпичную силикатную кладку. Отправившись в ЖЭС на встречу с почтенным председателем М.Р. Бесолбасовым, Антон добился права заложить кирпичом ненужное ему окно. Это стоило Антону непринужденной беседы, где каждый из собеседников прекрасно понял другого, плохо заклеенного конверта и энной суммы. В момент передачи взятки Антон не удержался и щелкнул действие потайным фотоаппаратом.