Новогодний сюрприз

Минут через десять я отдал постановление Иванченко и сказал:

— Возьми вот эту бутылку, с постановлением пойдёшь к нашему эксперту.

Валентина Петровна пусть снимет отпечатки пальцев с бутылки, после, как она сделает своё дело, ты с этой бутылкой пойдёшь на завод, в лабораторию. Сдашь им бутылку с жидкостью на экспертизу. После того, как получишь справку, принесёшь её мне. Работа, как видишь, не пыльная, не тяжёлая, и о последствиях думать не надо. Усёк?

* * *

День клонился к вечеру. Рабочее время заканчивался. Я, прикинув в голове, решил остаток времени посвятить допросу Лопатина. Хотя надежды было мало на положительный результат, но, как говорят, кто ничего не делает, тот не ошибается! Моё предположение подтвердилось. Я не ошибся. Все мои применённые усилия, чтобы внушить ему мысль о пользе чистосердечного признания и раскаяния в содеянном и что эти меры помогут ему смягчить наказание, не принесли успеха. Он оставался таким же твёрдым, неприступным, как горная скала. Был глух и непреклонен. На все мои вопросы он отвечал однозначно: не крал, не прятал, купил, нашёл…

Потратив приличное время и кучу своих нервов и поняв бессмысленность продолжения допроса без прямых доказательств и неопровержимых улик, я прекратил допрос и отправил его в камеру. «Ничего! — сказал я сам себе. — Расшибусь, но доказательства добуду. Они у меня будут! Непременно будут!»

* * *

Через два дня я, предъявив Лопатину обвинение и заполнив протокол допроса, по внутреннему телефону вызвал дежурного по отделу, чтобы он забрал Лопатина и поместил в камеру предварительного заключения.

— Борис Алексеевич, — сказал я, когда зашёл дежурный, — в каких краях обитает руководство отдела в настоящий момент?

Услышав мой вопрос, дежурный сделал удивлённые глаза и пробормотал:

— Рудольф Васильевич, ты что, не знал?

— А что я должен был знать? — не смотря на дежурного, задал я встречный вопрос.

— У него на данный момент весь оперативный состав. Решают вопросы по раскрытию преступлений.

«Интересно, почему же меня не пригласили? — мысленно отметил я. — Может, это даже к лучшему. Я успел сделать своё дело».

— Разрешите, товарищ полковник? — обратился я, открыв дверь его кабинета.

— A-а! Заходи, заходи, раз пришёл, — пробормотал Пашков, посмотрев на меня через очки. — Кажется, я тебя не приглашал на оперативку. Если добровольно изъявил желания присутствовать, то милости просим.

Я закрыл за собой дверь и взглядом стал искать место, где бы присесть.

— Присаживайся! — и полковник рукой указал на свободный стул, стоящий в самом углу кабинета. — Могут возникнут вопросы к тебе, как к следователю и как к начальнику следственного отделения. Мы сейчас работаем по нераскрытым преступлениям и разрабатываем планы, версии, намётки… Кстати, как тут мне доложили, что у тебя тоже появилась нераскрытая кража, и всем присутствующим интересно будет, как ты будешь её раскрывать. И долго ли будешь её раскрывать?

Я ушам своим не поверил, услышав слова полковника. «Снова кто-то наплёл на меня кляузу?» Обвёл взглядом сидящих. Начальник УГРО Пилин, встретив мой взгляд, быстро отвёл свои глаза и о чём-то стал шептаться с Дмитриченко. Бобов сидел с опущенной головой. И делал вид, якобы, что-то записывает. «Значит, он! Прийти ко мне за два дня не нашёл времени, а кляузу сочинить — нашёл…»

— Я, может, ослышался или что-то пропустил. Прошу прощения! Про какую нераскрытую кражу говорили Вы, товарищ полковник?

Услышав мой выпад, полковник неожиданно снял очки и, прищурив глаза, направил на меня свой недовольный и слегка раздражённый взгляд.

— А что, у тебя много других нераскрытых краж, кроме кражи из пошивочной мастерской? — задал вопрос мне полковник вместо ответа.

— Как мне самому известно, товарищ полковник, а не по слухам, что в моём производстве нераскрытой кражи из пошивочной мастерской нет, — чётко и чуть резковатым тоном проговорил я.

Полковник резко откинулся на спинку стула и тут же воскликнул:

— Отлично! Ты, видимо, кражу из пошивочной мастерской не считаешь преступлением, так можно тебя понимать? Доложи-ка нам, как ты думаешь раскрывать его? Может, сейчас, сразу же изложишь свои планы и версии по этой нераскрытой краже?

Я пристально посмотрел на полковника и понял, что он не простил меня, и это я почувствовал в его голосе, когда он говорил, обращаясь ко мне. Ну и пусть! В данный момент меня ничуть не волнует его мнение обо мне. Я своё дело сделал, и мне нечего стыдиться. «Интересно, — мысленно подумал я, — какое же впечатление произведёт на него моё сообщение о раскрытых не одной, а двух краж сразу? Посмотрим, кто был прав?»

— Товарищ полковник, ещё раз прошу прощения! Я согласен участвовать в оперативке, — спокойно, отчётливо произнёс я. — Много вопросов есть у следователей к оперативным работникам. К Вашему сведению, товарищ полковник, Вас информировали недостоверной и неподтверждённой информацией о краже из мастерской. Ещё раз повторяю, что в моём производстве нет нераскрытой кражи из пошивочной мастерской. Как я понял, Вы имели в виду преступление, совершённое в пошивочной мастерской. Так ведь?