Новолуние

Я нахмурившись, несчастно смотрела на него. Его лицо еще более беспокоилось, чем прежде.

— Я умерла, правильно? — Застонала я. — Я действительно утонула. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Она убьет Чарли.

Эдвард снова нахмурился. — Ты не умерла.

— Тогда, почему я никак не могу проснуться? — бросила я вызов, поднимая брови.

— Ты не спишь, Белла.

Я покачала головой. — Нет, я уверена в этом. Просто ты здесь хочешь, чтобы я так думала. А затем всё будет намного хуже — я проснусь. Если я проснусь, в чем сомневаюсь, потому — что умерла. Это ужасно. Бедный Чарли. И мама, и её новый муж… — я затихла в ужасе от того, что натворила.

— Я еще могу понять, что ты видела меня в своих кошмарах. — Его недолгая улыбка была мрачной. — Но я не могу вообразить то, что ты могла сделать, чтобы очутиться в аду. Пока я отсутствовал, ты совершила много убийств?

Я скорчила гримасу. — Ну, конечно же, нет. Если бы я была в аду, тебя не было бы со мной.

Он вздохнул.

Моя голова становилась более ясной. Мои глаза неохотно оторвались от его лица на одну секунду, к темному, открытому окну, и затем назад на Эдварда. Я начала вспоминать подробности …, и почувствовала, как по лицу разливается слабый румянец, так как я медленно понимала, что Эдвард был действительно, действительно здесь со мной, и я впустую тратила время, будучи полной идиоткой.

— Так всё это произошло на самом деле? — Почти невозможно было повторно превратить мой сон в действительность. У меня всё это в голове не укладывалось.

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду. — Улыбка Эдварда была все еще нереальной. — Если ты о том, как буквально примчалась в Италию, то тогда — да-

— Как странно, — размышляла я. — Я действительно поехала в Италию. Ты знал, что я никогда не была на востоке дальше, чем в Альбукерке?

Он закатил глаза. — Наверное, ты снова должна поспать. Ты непоследовательна.

— Я уже отдохнула. — Мне всё больше всё становилось ясным. — Который час? Как долго я спала?

— Ты заснула всего лишь сегодняшним утром. И проспала приблизительно четырнадцать часов.

Я удивилась. Почему же тогда у меня так затекло тело?

— Чарли? — Спросила я.

Эдвард нахмурился. — Ты спала… Я, наверное, должен объяснить тебе, что сейчас я нарушаю все запреты. Чарли приказал мне, чтобы я никогда больше не входил в его дверь, и я вошел в окно …, но, тем не менее, моё намерение было ясным.

— Чарли запретил тебе заходить к нам домой? — Спросила я с недоверием, быстро переходящим в ярость.

Его глаза стали грустными. — Ты ожидала чего-то другого?

Я смотрела безумным взглядом. Скорее всего, я скажу несколько слов своему отцу, сейчас самое подходящее время, чтобы напомнить ему, что я уже совершеннолетняя и имею право на взрослую жизнь Но… До этого он никогда ничего не запрещал. Я обратила свои мысли в менее болезненное направление.

— Расскажи мне всё? — Попросила я, мной двигало искреннее любопытство, и так же я старалась, чтобы беседа носила случайный и непринужденный характер, чтобы не думать о тяготившем меня ужасном вопросе.

— Что ты имеешь в виду?

— Что мне сказать Чарли? Как мне оправдаться, почему я исчезла на …, такое долгое время? — Я попробовала сосчитать часы в голове.

— На три дня. — В его глазах сквозила напряженность, но на сей раз, он улыбнулся более естественно. — На самом деле, я надеялся, что ты сама сможешь придумать объяснения. Я не знаю, что сказать.

Я застонала. — Невероятно.

— Хорошо, может быть, Элис что-нибудь придумает, — предложил он, пробуя меня успокоить.

И я успокоилась. Какая разница, что будет позже? Каждая секунда того, что он был здесь. так близко было его безупречное лицо, пылающее в тусклом свете моих часов — была драгоценной, и не могла быть потраченной впустую.

— Так, — начала я, выбирая наименее важный — хотя все еще невероятно интересный вопрос, чтобы положить начало. Меня благополучно доставили домой, и он мог бы решить уехать в любой момент. Я должна была задержать его разговором. Кроме того, эти прекрасные мгновения не были бы полными без звука его голоса. — Чем ты был занят все три дня?

Его лицо немедленно стало осторожным. — Ничем интересным.

— Конечно, ничем, — пробормотала я.

— Почему ты сделала такое лицо?

— Хорошо… — рассматривала я ситуацию, поджав губы. — Если бы ты был всего лишь сном, то ты бы так мне и ответил. Я должна поверить тебе.

Он вздохнул. — Если я расскажу тебе, ты, наконец, поверишь, что тебе не снится кошмар?

— Кошмар! — повторила я презрительно. Он ждал моего ответа. — Возможно, ответила я после секунды раздумья. — Если ты расскажешь мне.

— Я охотился ….

— Это — лучшее, чем ты мог заняться? — Раскритиковала я. — Это определенно не доказывает, что я не сплю.

Он поколебался, и затем медленно заговорил, с осторожностью выбирая слова. — Я не охотился, чтобы добыть пищу …, я ущипнула себя за руку …. Я отслеживал.

— Что ты отслеживал? — Спросила я заинтригованно.

— Ничего важного. — Его слова не соответствовали выражению его лица; он выглядел расстроенным, скрывающим, что ему неудобно.

— Я не понимаю.

Он колебался; его лицо, сияющее странным зеленым отсветом от часов, скривилось.