Новоорлеанский блюз

Они пересекли мост Куинсборо [61], и Манхэттен сразу возник перед ними словно диаграмма со множеством вершин. Джим повернулся к Сильвии; в его глазах плясали веселые искорки.

— Посмотрите на это! — сказал он. — Не знаю, сколько раз я смотрел на все это, и никак не могу наглядеться.

Сильвия кивнула головой и облизала пересохшие губы, но не смогла заставить себя посмотреть в окно. Джим резко отвернулся и снова уставился на городские пейзажи, проносившиеся за окном, а потом вдруг также резко повернулся к ней, словно сообразив что-то.

— Вы в порядке?

— Да, все хорошо.

Джим кивнул и в задумчивости затеребил свою куцую бородку.

— Послушайте, — произнес он, — только поймите меня правильно, но ехать в Гарлем уже поздно. Тем более что вы не уверены в том, дома ли ваш родственник.

— Не переживайте за меня, все будет в порядке.

— Мне оставили квартиру в Манхэттене. Мой друг. Его сейчас нет. Три спальни. Почему бы вам не переночевать там? А в Гарлем поедете утром.

Сильвия посмотрела на Джима, затем подняла темные очки на лоб. Джим, посмотрев ей в глаза, улыбнулся и продолжал голосом Джимми Кэгни [62]:

— Что скажешь, милая?

— Я не собираюсь с вами спать, — выпалила она, но тут же пожалела об этом. Ведь совершенно ясно, что Джим даже и не помышлял об этом. Он выглядел ошарашенным, будто его неожиданно ударили, потом на лице его отразилось смущение, потом панический испуг, потом озадаченность.

Да он и не хочет спать со мной, подумала она. Он считает меня слишком старой. Да, черт дери, я и вправду слишкомстарая.

Сильвия почувствовала, как у нее запылали щеки и уши, пересохшие губы задрожали. Секунду, а может, две Джим молча смотрел на нее, надеясь, что она произнесет какие-либо другие, более подходящие к ситуации слова. Он поморгал, плотно стиснул зубы и молча сжал кулаки.

Наконец, придя в себя и улыбнувшись, он сказал:

— Я не обиделся. Но мое приглашение остается в силе.

За эти слова Сильвия была благодарна ему вдвойне.

Она вспомнила этот недавний разговор, глядя на свое отражение в стенном зеркале гостиной. Она почувствовала, как лицо ее вновь заполыхало; краска стыда придала ее коже цвета кофе розоватый оттенок, делавший ее моложе. Она пристально рассматривала каждую морщинку на лице, словно пыталась восстановить позабытый маршрут на карте. Она вспомнила, как собиралась начать делать упражнения для лица; затрат никаких, а польза была бы наверняка. Она открыла рот, вытянула вперед челюсть, растянула губы. Зубы, подумала она, старые и сточенные, желтовато-серого оттенка, как на старой фотографии с коричневым фоном. Она высунула язык, но даже он выдавал ее возраст.

У молодых людей, подумала она, языки розовые, аппетитные, сексуальные. А мой язык бледный и дряблый.

Рассматривая себя в зеркале, Сильвия мысленно представляла себе, как ее лицо постепенно старело и увядало — такой киноэффект нередко используется в низкопробных фильмах. Особого расстройства она при этом не почувствовала, поскольку воспринимала эти изменения, как естественный процесс старения, непосредственным свидетелем которого является она сама. Покончив с осмотром лица, она принялась рассматривать комнату; это была двухуровневая гостиная; натертые до блеска паркетные полы, элегантный кофейный столик, со вкусом подобранные шторы и драпировка стен; множество африканских артефактов; огромное окно, в котором, словно на киноэкране, виднелись величественные очертания Манхэттена на фоне ночного неба. Внезапно она почувствовала дикую тоску.

Я здесь чужая, подумала она. Я везде чужая.

Сильвия взяла с настенной полки африканскую маску, уродливую вещицу с дикими глазами навыкате и разинутым вопящим ртом. Она надела маску, затем сняла ее и усмехнулась — после маски ее собственное лицо не выглядело таким удручающим.

Ей снова вспомнилась ее идиотская реакция на предложение Джима. Сейчас ей не верилось, что она могла себя так повести. Она всегда делила проституток на два вида: на тех, которые ожидали сказочного принца, который вытащил бы их из грязи; и тех, для кого все мужчины одинаковы. Большинство известных ей девушек ее профессии начинали свою карьеру как первые, а заканчивали ее как вторые. Да и ее отношение к мужчинам претерпело такую же эволюцию. К тому же у девушек, приобретших определенный опыт на этом поприще, возникали иллюзии, что они распоряжаются своими жизнями и контролируют свое половое влечение. Но со временем и эти иллюзии исчезли. Сейчас Сильвия твердо знала лишь одно: все мужчины воспринимали ее по-разному, каждый на свой манер — ее отец, ее клиенты, а сейчас этот мальчик, уверенный, что для него она слишком стара.

Ее отрывочные мысли были похожи на лозунги, которые пишутся на плакатах и крепятся на бамперах машин.

Жена на время… Проститутки исполняют свои временные супружеские обязанности стоя, лежа, в припаркованных автомобилях, в отелях, в темных аллеях. Проститутки не умирают, они просто… Просто что? Выживают?