Новые чудеса Дивнозёрья

Что ж, по крайней мере, с такими защитниками можно было ничего не бояться. К тому же в погребе было не так уж и темно: в маленькое оконце пробивались первые лучи рассвета. Ого! Выходит, они всю ночь просидели. Надо же, как быстро летит время!

Оказавшись внизу, Тайка щёлкнула выключателем, и погреб залил неяркий тёплый свет от лампочки, висевшей на потолке. Это только дивьи и навьи люди в темноте видят, как кошки, да и Пушок тоже глазастый — а вот ей даже в предрассветных сумерках было темновато и оттого — неуютно. К тому же Тайка помнила наставления домового Никифора: мол, любая злая нечисть электрического света не любит, боится.

Лис остановился у кадушек с квашеной капустой, принюхался и цокнул языком:

— Ну я так и знал, — он погасил огонь в ладони и скомандовал: — А ну-ка выходи! Я приказываю.

И так грозно это прозвучало, что Тайке самой немедленно захотелось куда-нибудь выйти. Желательно — вон из погреба. Вот она — сила колдовского слова! При желании Лис и Горынычам легко мог бы хвосты накручивать, не говоря уже о малых змейках, — если бы, конечно, не боялся их до колик.

В углу что-то зашуршало, завозилось — шурх — и прямо под ноги Лису выкатилось нечто, что Тайка сперва приняла за комочек свалявшейся шерсти вперемешку с пылью. Только вот у этого комочка были очень хитрые карие глазёнки.

Лис наклонился и рывком поднял существо то ли за шкирку, то ли за воротник — не разберёшь. Пыльный шарик развернулся, словно упавший в воду ёж, свесил лапки и поник унылой тряпочкой в его руке.

— Разрешите представить вам баечника, — Лис хорошенько встряхнул свою добычу. — Типовой экземпляр, так сказать. Довольно-таки юный, между прочим.

— Ты ещё инвентарный номер ему присвой, — нервно хихикнула Тайка.

Теперь она хорошенько пригляделась — нет, это была никакая не зверушка, а маленький человечек, чем-то похожий на домового, но щуплый, с узкими плечиками и без бороды — только маленькие усишки над губой и виднелись. Пыльная серая шапка сбилась набекрень, рукава рубахи задрались, босые ноги в коротких штанишках беспомощно сучили в воздухе.

— Ну чо вы! — гнусаво заканючил он. — Сначала сами призвали, а таперича ещё и трясуть-трепыхають, изьверги!

— И как я сразу не догадался! — Яромир хлопнул себя по лбу. — Думал, уж их и не осталось вовсе, а смотри ж ты: ещё встречаются…

Ага, значит, нелепый человечек был какой-то редкой нечистью. Вот почему Тайка о нём и слыхом не слыхивала.

— Размахалися мечами туть, — снова заныл баечник. — Собаками лають, бросаюца. Мешають честному мне робить свою честную работу…

— А что ты тут делаешь? — Тайка шагнула вперёд. Страх до конца не ушёл, но уступил место любопытству.

— Понимаешь, ведьма, похоже, мы и впрямь приманили его своими историями, — улыбнулся Лис. — Баечники — они такие. Их хлебом не корми — только дай всякие сказки послушать. Особенно любят страшилки всякие. Ну а потом что услышат, то и изображать пытаются, людей пугают и страхами этими питаются. Но так-то вреда от них особого нет.

— Вкусненькие байки, — гнусавый человечек облизнулся. — Нямка.

— Значит, капусту нашу этот оглоед не жрал? Огурчики малосольные не трогал? — Пушок на плече у Тайки выдохнул с облегчением. Вот кто про что, а коловерша — всегда про еду.

— Нет, ему другая пища по нраву, — подтвердил Яромир. — Похоже, сегодня кто-то попировал всласть.

— Начала кормють, а потом трясуть, — тонкие губы баечника плаксиво искривились. — Ну что за люди, а? Тьху на вас, ироды окаянные!

— Э-э-э… и что нам теперь с ним делать? — Тайка почесала в затылке.

— Да просто не кормить, он тогда сам уйдёт. Ну, пару дней ещё, может, погудит холодильником по старой памяти, — Лис посадил баечника поверх кадушки и отряхнул руки от пыли. — Ты только никому об этом не рассказывай, ведьма. Лады? А то кто-нибудь ещё решит его байками покормить, тогда вовек не выведешь эту заразу. Он ещё и друзей с собой притащит. Они, знаешь ли, хуже тараканов.

— Ладно, я никому не скажу, обещаю, — кивнула Тайка.

Она, конечно, поняла: не о Дивнозёрье Лис беспокоится, а о том, что кто-то прознает, как великий и могучий Кощеев сын простого баечника испугался. Да и Яромир, наверное, такой славе рад не будет. Не говоря уже о Пушке.

Когда они гуськом поднимались наверх по скрипучим ступенькам, в спину им донеслось сердитое бормотание:

— Как поманить — это, значица, завсегда. А как покормить добра молодца — так никого нетути. Уходять, понимаешь. Бросають. А я сиди тут один. Ни попужать кого, ни словом перекинуться. Ишь, какие хитренькие!

Потом они ещё долго стояли на крыльце все вчетвером, любуясь восходящим солнцем — с первыми лучами все ночные ужасы рассеялись, словно их никогда и не бывало, мрачные тени отступили, новый день вступал в свои права. В воздухе оглушительно пахло свежестью после минувшей грозы, и листва казалась ярче и зеленее обычного. Яромировы псы послушно сидели на крыльце, но Тайка по глазам видела, как сильно тем хочется поваляться на росной траве. Дивий воин тоже понял — и едва заметным движением руки разрешил. Собаки тут же умчались прочь.