Новые Дебри

– Итак, теперь мы знаем, что Город ужасен. – Он огляделся, и все закивали. Некоторые закатили глаза. Мать опустила голову, словно в смущении. Она всегда считалась лучшей рассказчицей. Но эту историю рассказать было непросто. Хуан ободряюще продолжал: – Но я бы хотел узнать… – для пущего эффекта он сделал паузу, – тебе довелось попить молока?

Слушатели смущенно захихикали. Им хотелось приятных воспоминаний, а не предостережений. Мать рассмеялась почти с удовольствием, словно у нее появилась цель. Ее лицо вновь осветилось воодушевлением, и она переспросила:

– Довелось ли мне попить молока? Попить молока!

Агнес встала и ушла от костра.

Она слышала, что мать наконец завладела вниманием группы. Попала в струю. Община охала, ахала и хихикала, и мать отзывалась все тем же странным смехом. Должно быть, сейчас она все выдумывала. Или же не выдумывала, а пропускала все плохое. Как в таком ужасном месте могло быть столько счастливых людей?

Агнес свернулась клубком в ногах постели и поежилась. Глен спал по-прежнему в пещере. Согреть шкуры в одиночку Агнес не удавалось. Вот почему здесь было так здорово иметь семью.

Она засмотрелась в небо и долго лежала без сна, провожая взглядом летучих мышей над головой и блуждающие звезды. Наконец она услышала, как остальные расходятся по постелям, а разговоры у костра утихают до невнятного бормотания.

Мать явилась беззвучно. Откинула верхнюю шкуру и легла под нее, подтянув колени к груди и отодвинув ступни подальше от дочери.

Агнес фыркнула.

Мать шепнула:

– Не понимаю, почему ты все-таки не ляжешь повыше и не поспишь в тепле.

– Потому что я сплю здесь, в ногах. – И она добавила: – Может, Глен придет.

– Не придет. – Мать схватила Агнес за руку и за ногу, подтянула к себе и прижала к своему животу. Острый подбородок Беа уперся Агнес в макушку.

– Понравилось тебе весь день следить за мной? – замурлыкала мать. Агнес поерзала. – Незачем все время на меня смотреть. Никуда я не денусь.

Агнес обмякла, как добыча. Только сейчас до нее дошло: она не спускала с матери глаз из опасения, что та снова уйдет. Просто не могла ей довериться.

– Понимаю, ты злишься на меня. Но когда-нибудь перестанешь. – Мать говорила спокойно, будто гипнотизируя ее. И вместе с тем раздражала, гладя по недавно начавшим отрастать коротким волосам. Агнес ощутила укол, пришли воспоминания об утешительной боли, о том, как мать в детстве распутывала и расчесывала ей волосы при электрическом свете у них в квартире.

– Мне жаль, что я уехала, – продолжала она, – но теперь я вернулась. У меня имелись свои причины, понимаешь?

Тело матери быстро согрело постель, Агнес растаяла от тепла и улеглась поудобнее рядом с матерью. Она так соскучилась по этим ощущениям. Ей казалось, будто она только что сбросила некую тяжкую ношу, которую тащила много миль. И теперь у нее горели мышцы, постепенно расслабляясь.

Самой себе Агнес вновь стала казаться самой младшей. Где-то глубоко, где она хранила воспоминания о тяжелой болезни, таились и другие моменты, когда она чувствовала себя лучше лишь в материнской постели. Для того чтобы узнать что-нибудь об окружающем мире, о жизни или о себе самой, Агнес надо было угнездиться рядом с матерью.

Она испустила вздох облегчения – такой длинный, что он прозвучал почти скорбно.

– А ты правда напилась молока до отвала? – спросила она.

– Иногда приходится давать людям то, чего они хотят.

Агнес нахмурилась, и мать, наверное, почувствовала движение ее бровей рукой, потому что добавила:

– Попила немножко, дорогая. Все время пить его чересчур дорого.

– Расскажи, какое оно.

– Прохладное, сливочное. Как холодная родниковая вода и животный жир. Обволакивает весь рот. А когда мучает жажда, утоляет ее даже лучше, чем вода. Если оно холодное.

– Я помню.

– Правда? А помнишь, каким неприятным вкусом оно отзывается после того, как проглотишь его? Словно за одну минуту успело протухнуть во рту. Гадость.

– Оно всегда было таким?

– Мне кажется, наши вкусы изменились. Но не могла же я им это сказать. Не хочу испортить молоко для всех сразу.

– Но из-за тебя теперь они будут тосковать по нему.

– Уж лучше тосковать по тому, чего не можешь получить, чем считать, что нет ничего достойного такой тоски.

– Тогда почему рассказала мне? – Агнес обожала молоко.

– Потому что ты справишься.

Агнес покраснела. И поняла, что это похвала. Она придвинулась ближе.

– О чем еще ты им не рассказала?

– А ты уверена, что хочешь знать?

Агнес с жаром закивала.