Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху

Кроме того, в Афганистане есть ополчения, контролируемые бывшими командирами, которые теперь союзничают с правительством и, более того, зачастую являются губернаторами провинций или министрами; это люди типа Абдул-Рашида Дустума, узбекского полевого командира, до 2001 года контролировавшего северные территории и возглавлявшего тот отряд всадников, который в 2001 году с большой жестокостью освободил Мазари-Ша-риф. До 2008 года он был главнокомандующим афганской армии. В число прочих командиров входят Назир Мохаммад, который управляет столицей провинции Файзабадом и чьи ополчения вроде как должны защищать НАТО, Исмаил-хан, который господствует в западном городе Герате, и Гуль Ага Шерзай, который был губернатором Кандагара, затем на этом посту его сменил сводный брат Карзая.

В Ираке самые, пожалуй, важные вооруженные ополчения примыкают к политическим партиям и стали участниками межрелигиозной борьбы за контроль над государственным аппаратом. Пеш-мерга близка к курдским партиям, которые оказывали Саддаму Хусейну сопротивление на севере. Некоторые ополчения были созданы партиями в изгнании, самый важный из них — Корпус Бадр, примкнувший к Верховному исламскому совету Ирака (ВИСИ) и обученный инструкторами из Революционной гвардии Ирана. Из ополчений, созданных после 2001 года, наиболее значима Армия Махди Муктады ас-Садра, известная как Джаиш аль-Махди (ДЖАМ). Корпус Бадр и ДЖАМ просо -чились в министерство внутренних дел и полицию между 2005 и 2007 годом. Один из бывших командующих Корпуса Бадр, Баян Джабр, в 2005-2006 годах был министром внутренних дел.

Последняя категория — это коалиционные и правительственные силы. Коалиционные силы привлекают к работе сотни тысяч поставщиков частных охранных услуг, как местных, так и зарубежных, поэтому все они начинают больше напоминать сети регулярных войск и военизированных формирований, которые можно обнаружить во многих «новых войнах»; эти последние гораздо менее дисциплинированы и в меньшей степени знакомы с законами войны. В Ираке, например, оказалось, что ответственность за некоторые из самых тяжелых случаев пыток в тюрьме Абу-Грейб несут именно частные военные компании. В Афганистане же частные военные компании, по-видимому, причастны к ряду случаев рэкета с «крышеванием».

И в Ираке, и в Афганистане для воссоздания армии и полиции были сделаны большие усилия. В обоих случаях в ряды сил безопасности, особенно полиции, просочились представители различных ополчений и силы безопасности оказались вовлечены в насилие. В Афганистане предпринимались неоднократные усилия, чтобы укомплектовать местную полицию (Афганская национальная вспомогательная полиция (2006 год), Программа афганской общественной защиты (2008 год) и совсем недавняя «изменяющая правила игры» инициатива Петре-уса — Афганская местная полиция), однако все эти силы имеют тенденцию становиться просто еще одним вооруженным ополчением.

Политические цели

Общим у всех повстанческих групп является то, что они находятся в оппозиции к американской оккупации. Подобно движениям, возникшим в других «новых войнах», они могут быть поняты с точки зрения тех условий, которые порождены глобализацией. Существует целый ряд личных мотивов. В Ираке многие присоединились к мятежу, чтобы отстоять прежние позиции во власти либо по причине унижения, доставленного им американцами увольнением, во время рейда или на блокпосту. В Афганистане костяк Талибана составляют неимущие перемещенные молодые люди, получившие воспитание в медресе Пакистана, которые предлагают кров и еду бедным семьям. Однако к ним присоединились еще и те, кто пострадали от рук проправительственных сил и/или местных командиров, и те, кто, подобно их иракским товарищам по несчастью, перенес унижение ночных рейдов и блокпостов, и/или те, кто использует мятеж как прикрытие для сведения счетов, для «крышева-ния» или преступной деятельности. В обоих случаях, какова бы ни была индивидуальная мотивация, объединяющим их мировоззрением (сейчас или раньше, как в случае Ирака) выступает гибрид салафизма и национализма.

Это мировоззрение также пропагандирует «Аль-Каида», которая имеет более глобальный и антиполитический характер, чем локально базирующиеся повстанческие группы. Фактически ее целью является сама по себе борьба против Запада. Осуществляя демонстративные атаки на шиитские районы и шиитские памятники, «Аль-Каида» разжигала межрелигиозное насилие в Ираке, поэтому мятеж все больше принимал форму гражданской войны. Принято считать, что начало межрели-гиозному конфликту было положено подрывом 22 февраля 2006 года мечети аль-Аскари в Самар-ре, одной из наиболее важных шиитских усыпальниц в мире.