Новые идеи в философии. Сборник номер 2

Так, в самом начале оценки моих термодинамических воззрений говорится, что «экономия мышления ничуть не ограничена и связана в своих целях исследованием человечески-практически-экономических потребностей». Ведь это нечто совсем другое, чем то, что было сказано выше. Экономия мышления не связана в своих целях человечески-практическими потребностями! Так какими же иными еще потребностями она связана? Ведь цели экономии мышления диктуются и должны диктоваться именно практической жизнью человека. Несколькими страницами раньше Мах вполне определенно даже сказал: «Все полезные процессы познания суть частные случаи или части биологически полезных процессов». Разве экономия мышления служит какими-нибудь другим еще целям, кроме содействия человеческому познанию? – Ответа на этот вопрос у Маха нет. – Я позволяю себе поэтому утверждать, что с этим внезапным обобщением понятие экономии теряет первоначальное свое значение и превращается в понятие метафизическое.

В кратких словах дело обстоит так. Источником, из которого развилась научная физика, являются, по общему признанию, человечески практические потребности. Следовательно, заключает Мах, физическое познание имеет в основе своей характер экономический. И это положение служит руководящей идеей во всех остальных рассуждениях Маха. Но когда оказывается, что научная физика в фактическом своем развитии все более и более теряет свой человечески-практический характер, что прямо отрицать уже невозможно, то делается дальнейший вывод – не что экономическая точка зрения вообще недостаточна, а что экономия мышления не связана человечески-практическими точками зрения. Таков, по моему мнению, в кратких словах ход мысли в теории познания Маха.

Каждый волен, конечно, определять понятие так, как ему угодно. Но не годится же сначала выдвигать, как некий козырь против метафизики, принцип экономии с самой недвусмысленной ссылкой на его человечески-практическое значение, а потом, когда это оказывается неудобным, столь же недвусмысленно отрицать это человечески-практическое его значение. Конечно, с этим гибким понятием экономии можно все сделать или – вернее – ничего определенного с ним сделать нельзя. Во всяком случае, если Мах теперь желает пользоваться более широким определением понятия экономии, он не должен утверждать, что, введя это понятие, он освободил физическое познание от всех метафизических элементов, не должен это утверждать, по крайней мере, до тех пор, пока он собственному своему определению дает такое применение, при котором метафизические понятия таковы, что забываешь, как они приводят к данному выводу.

Вот какими соображениями я руководствовался, когда я в лейденской своей лекции сделал замечание, вызвавшее столько нападок. Я сказал тогда, что теория познания Маха, если она последовательно проведена, свободна от внутреннего противоречия, но в основе своей она имеет только формальное значение, потому что ей совершенно чужд самый важный признак всякого естественно-научного исследования – требование постоянной картины мира.

Ф. В. Адлер36, чтобы опровергнуть меня, приводит одно (хорошо мне знакомое, впрочем) место из «Принципов учения о теплоте» Маха, в котором целью науки выдвигается картина мира возможно большей устойчивости. Адлер полагает, что этим он разбивает меня наголову. Что такова цель науки – вполне согласен и я, но ведь я именно-то и оспаривал, да и теперь еще оспариваю, что устойчивость картины мира составляет требование экономии мышления Маха. Правда, Мах старается возможно более ослабить различие между устойчивостью и экономией: «Петцольд охотнее говорит об устойчивости, чем об экономии. Я предпочитаю вторую». Как будто это только дело вкуса, пользоваться ли тем или другим выражением, а, ведь в действительности разница между этими двумя понятиями огромная. В самом деле, экономия неразрывно связана с целесообразностью, между тем как понятие устойчивости ничего общего не имеет с целесообразностью. Можно было бы с тем же правом выставить требованием экономии вместо устойчивости ее антитезу – изменчивость, способность к развитию. И здесь с очевидностью ясно, как под официально удерживаемыми терминами понятия тихонько видоизменяются до тех пор, покуда не достигается желаемый результат.