Новые крылья

Освободившись, тут же помчался к Демианову. Оказывается, он часто страдает головными болями, и вчера целый день лежал. А сегодня ему уже лучше. М.А. показал мне новый журнал со своими стихами, и я выпросил в подарок. Он пошутил о том, что сестра моя к нему неравнодушна, я сказал: «Отчего же? Я и сам ваш поклонник». – «Мой поклонник? Вы?» – «Да. Очень». И я прочитал то, что помнил наизусть, то самое, нежное. Демианов сделал удивленное лицо: «Вам это нравится?» Я сказал, что это самое лучшее. – «О чем же это по-вашему?» Я сказал, чтобы он не думал, что я ничего не могу понять, что я все понимаю и даже лучше чем можно представить. Он еще больше выразил удивление: «Что ж такое вы понимаете?» – «Если хотите, я считаю, что только такая любовь имеет смысл». Он сделал сценическое лицо: «Какая же»? – «Не делайте такой вид, вы этим обижаете меня, вы знаете, о какой любви я говорю. И только в ней я вижу высший смысл и подлинное содержание. Я думаю все время о том вечере. Знайте, что я, может быть, даже раньше вас почувствовал то, что вы тогда сказали, и это очень важно для меня». Он отвернулся, как тогда. «Странно, я подумал что вы…» – «Я очень много пытался представить, что вы подумали, и очень боялся всего, что вы могли подумать. Знайте только одно: я не хотел вас обидеть, вы мне очень дороги». Он подошел и обнял меня. Я провел рукой по спине. Какой он тоненький! Но его полураскрытые губы встретились только с моей щекой, потому что в последний момент я отвернулся: «Простите меня. Я не могу». Я тут же хотел уйти, он пошел за мной: «В чем дело? Объяснитесь! Я что противен вам?» В коридоре навстречу шла горничная, она это слышала и улыбнулась, отворачиваясь, я это точно видел. Мне стало ужасно неловко, М.А. все еще требовал объяснений, и мы вернулись к нему в комнату. Я объяснил, как умел. Он убеждал меня, он такой любви не понимает, для него любовь без обладания невозможна. К полуночи сошлись на том, что он может немного потерпеть и подождать.

Придя домой, я даже не обдумывал происшедшее, слишком уж устал.

2 февраля 1910 года (вторник)

Проснувшись утром, почти сразу получил записку, по-русски: «Простите меня. Вчера я был груб и глуп. Я вас люблю и понимаю. М.Д.» Мог ли я о большем мечтать! Теперь всё у нас будет хорошо.

3 февраля 1910 года (среда)

Стригся у нового парикмахера. Кажется ничего. Новые сомнения меня одолевают. И мысли все об одном.

4 февраля 1910 года (четверг)

Я давно хотел взглянуть на дневники. Сколько ходит слухов. Да и сам М.А. неоднократно при мне упоминал. Но чтобы показать! Никогда и намека не было. И вот сегодня событие. Сидя в комнате у М.А., мы как обычно немного занимались (читали Лафонтена), немного болтали и смешили друг друга. Я взялся представлять ma^itre Corbeau [3]и чуть не сломал стул. М.А. пошел принести чайник, я остался. От нечего делать перебрал все книги на столе. И вдруг увидел тетрадь. С надписью 1909-1910. У меня аж сердце зашлось. Я начал листать, но от спешки и волнения не смог разобрать почерка. Услышал шаги и всё положил сейчас же на место. М.А. принес чаю, но я что-то слишком уж разволновался. И скоро простился до завтра.

А что если попросить? Ведь говорят же, что он многим читал и даже о них самих.

5 февраля 1910 года (пятница)

Вместе гуляли, катались. М.А. подарил мне свою карточку и сделал надпись на ней «Милому и дорогому. Такого как вы я всегда ждал. М. Демианов». Придя домой, я долго метался, не знал, куда ее пристроить. Выставлять на обозрение домашних никак не хочу. Если в книгу спрятать, так их тоже Таня берет. Просто наказание. Ничего от них не спрячешь. Положил пока в свою французскую тетрадь, но нужно бы придумать место получше.

6 февраля 1910 года (суббота)

Теперь, если я не в театре, и если не занят М.А., мы всё время вместе. Ходим везде, делаем визиты. Я обрастаю знакомыми страшно быстро, это, конечно, с легкой руки М.А. Часто бываем в «Кошке» и все дни мои снова так похожи друг на друга, что даже путаются и не очень точно можно сказать, когда и что было. Но теперь это не скучное нудное существование, а милая веселая дружеская суета. Как я счастлив.

7 февраля 1910 года (воскресенье)

С М.А. меня везде и все хорошо принимают. Он для меня словно рекомендательный документ от самой высокой особы. Для меня это было в диковинку поначалу, но уже привыкаю. Замечаю, что стал смелее и развязней особенно в присутствии М.А.

8 февраля 1910 года (понедельник)

Записка от С.: «Не подумайте ничего плохого, но прошу вас, на вечер к Умилевым завтра не приходить. При встрече объясню». Господи! Только этого мне не хватало. Что он интригует? Я вовсе не обязан его слушаться.

9 февраля 1910 года (вторник)