Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Или Принц просто безмолвно торчал на сцене, когда пела Канарина или стоял рядом с фокусником или с жонглёром.

Розу и Принца нисколько не смущало, что они исполняют на сцене роль декораций. Они были рады вниманию к своей неземной красоте и всячески кривлялись, кокетничали, выставлялись. Они были твёрдо уверены, что если бы не существовало других кукол, то для представления было бы достаточно только их двоих, зрители могли бы заплатить большие деньги только за то, чтобы взглянуть на этих живых красивых кукол. На самом же деле зрители начали привыкать к красоте Розы и Принца, как привыкают к красивым декорациям. И в театр их привлекало нежное пение Канарины и Кантато, гибкость гимнастов, ловкость фокусников и жонглёров. На сцене театра Карабаса-Барабаса творилась настоящая феерия и весь этот праздник проходил мимо Искры. Как же она завидовал тем, кто мог выходить на сцену, выступать!

====== Глава 9. Искра решается на серьёзный поступок ради искусства ======

Однажды она разгребала хлам в кладовой театра, куда были сброшены старые вещи, которые вроде бы, были не нужны, но не настолько не нужны, чтобы их выбросить окончательно. И обнаружила там старенькую маленькую лютню, когда-то принадлежавшую Пьеро. ” – А что, – рассудила она, – если выучиться на этом играть, можно будет доказать Карабасу-Барабасу, что я на что-то способна и могу быть актрисой. Может, он разрешит мне выступать на сцене?” Теперь, по вечерам, закончив все свои обязанности, Искра пыталась учиться игре на лютне. Но этим только смешила других кукол. У неё ничего не получалось, ей мешали лишние пальцы, струны лютни никак не желали поддаваться. Больше всех над ней глумилась Роза: – Смотрите-ка, она хочет стать великой музыкантшей! Ты, дорогуша, прежде избавься от лишних пальцев. Срежь их, что ли или отгрызи! Искра подумала, что это хорошая идея. А в самом деле, почему бы ей не попробовать избавиться от лишних пальцев? Надо решиться на серьёзный поступок ради искусства! Она попыталась их себе отгрызть, но ничего не получалось. Нелегко это сделать себе самой. И она решила попросить об этом Шушару. Шушара теперь проживала в доме Карабаса, она доедала обильные объедки с его стола. Она сильно разжирела, стала менее шустрой, зато – более сильной. Сытая жизнь не отняла у неё разума и она понимала, что сытость её зависит от Карабасовых кукол. Правда, этих кукол караулили сразу шесть глаз – лисы Алисы, кота Базилио и её, Шушары. Но кукол больше, чем глаз, кто знает, не ускользнёт ли какая? Правда, причины для этого, вроде, не было. Карбас-Барабас был уже не тот, что прежде, он заметно поумнел. Он уже почти не брал в руки семихвостую плеть, правда, иногда орал на кукол басом и грозил “дать больно”, но это были только угрозы. Куклы так любили выступать в театре, что, казалось, ни о каком побеге не помышляли. Но всё-таки терзали сомнения: а не захотят ли куклы всё-таки сбежать и работать на себя?

И по этому в свободное от репетиций и выступлений время кот, лиса и крыса потчевали кукол страшными историями об окружающем мире.

– Мир за пределами дома и театра Карабаса-Барабаса очень страшный! – говорила лиса Алиса. – Потому что он сплошь и рядом наполнен куклоедами, питающимися исключительно куклами. Можно сказать, они только тем и занимаются, что ловят кукол и пожирают их. У них такие страшные зубы, а какие у них когти! Они ловят куклу, разбивают ей голову о камень, так, чтобы остались одни черепки и съедают её! – А иногда они съедают куклу живьём, чтобы помучилась! – добавлял кот Базилио. Куклы испуганно жались друг к другу, таращились во все глаза на рассказчиков и верили во всю ту чушь, которую несли те. Страшилки про куклоедов звучали каждый день. И каждый день к описанию страшных куклоедов что-то добавлялось: то, оказывалось, что у них на голове были, к тому же, рога, то у них были глаза на затылке, то они бегали на копытах, то они дышали огнём. И куклам становилось всё страшнее и страшнее. – А не могут эти куклоеды проникнуть к нам сюда? – робко спрашивали они. – А мы-то здесь на что! – отвечала лиса Алиса. – Мы вас в обиду не дадим! – и махала в воздухе костылём. – Мы-то на что! – вторил ей Базилио, занося в воздухе свою палку.

Но лучше всех распиналась крыса Шушара. Встав перед куклами, как перед публикой на сцене, она говорила пафосным зловещим голосом, встав на задние лапы и разводя в стороны передние: