Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Первой показалась сильно ссутуленная и понурая могучая фигура Артабано, следом за ним – маленькой подвижной куколки в белом ажурном платьице. Пёс приблизился к кровати папы Карло и уселся на пол возле неё. – Значит, всё это время я служит Карабасу-Барабасу, – глухо проговорил он. – Это имя осталось бы для меня всего лишь именем, если бы спектакль в театре Буратино не открыл мне глаза. Подумать только, что он творил с теми, первыми куклами! И, должно быть, тоже было и с вами. Неужели я бы об этом никогда не узнал, если бы не попал случайно за эту дверь? – Думаю, когда-нибудь всё-таки бы узнал. – Когда он казнил бы тебя? – Может быть. – Тогда это счастье, что я успел понять это раньше. Но я себя никогда не прощу, что так был слеп! Искра, всего несколько часов ненавидевшая Артабано лютой ненавистью, теперь жалела его. Её тронуло раскаяние и прозрение пса и ей хотелось как-то его успокоить. – У тебя есть возможность простить себя, Артабано, – тихо проговорила она. – Это будет зависеть от того, как ты поведёшь себя дальше. – А я просто пойду к Карабасу, силой отберу у него ключи от дома и выпущу всех кукол! – горячо проговорил пёс. – Он не справится со мной! Искра улыбнулась. Она начала уважать волкодава за то, что он всё-таки сумел поумнеть и правильно оценить обстановку. Её тронуло его раскаянье. А Артабано продолжал: – Я был слеп, я не хотел тогда докапываться до правды, потому что всю жизнь я был одинок, а мне так хотелось иметь друга, которому я мог был служить, защищать, быть предан... Но никому моя дружба не оказалась нужна, кроме этого бородатого чудовища, который решил меня использовать... Пёс помолчал несколько минут, его лобные доли напряглись от упорных размышлений. Затем с оживлёнными глазами он повернул большую морду к Искре и произнёс: – Вот что я решил. Теперь моей хозяйкой будешь ты! Ты станешь для меня... Ну, вроде Мальвины для Артемона... Искра засмеялась: – Ну, что ты, какая из меня Мальвина! Разве у нас есть хоть какая-то схожесть? Артабано подумал, что нет. Если Мальвина была просто красивой куклой, то Искра была, к тому же, слишком живой. Её личико говорило о кротости и простодушии, а глазки были хитренькими и озорными, в них также отражалось немало противоречивых чувств: способность невероятно любить и яростно ненавидеть; желание быть слабой, изнеженной, избалованной и в то же время иметь постоянную готовность бороться не на жизнь, а на смерть, идти напролом, преодолевая трудности, противостоять тому, что кажется неправильным; жаждать мщения любой ценой и в то же время уметь прощать... Да, такие глаза могли быть только у того, в ком находилась очень, очень живая душа. – Я решил, что ты станешь для меня, как Мальвина, значит, так тому и быть! – тоном, не допускающим возражения, промолвил Артабано. – Сейчас мы отправимся в дом Карабаса, освобождать кукол, – он лёг на живот на пол, вытянув вперёд лапы. – Вот что, хозяйка. Дом Карабаса далеко отсюда, ножки у тебя маленькие и слабые, поэтому садись-ка на меня верхом, я тебя повезу. – У меня – слабые ножки? – расхохоталась Искра. – Ты считаешь меня слабой? Да знал бы ты, сколько мои ножки исходили этот город! – Девочка, какая бы ты ни была сильная, не упускай возможность побыть слабой, пока она есть! – подал голос Мудрый Сверчок, всё ещё отдыхавший у печки. – Садись на спину, хозяйка, и покрепче держись за шерсть! – строго повторил Артабано своё повеление. Искра пожала плечами и забралась на собачью спину. Ехать верхом на огромном волкодаве оказалось гораздо приятнее, чем передвигаться в долгой дороге на собственных ногах. Шерсть собаки оказалась такой мягкой, как толстое одеяло и восседать на ней было одно удовольствие. Прохожие то и дело оглядывались на них, кто-то узнавал Искру, когда-то плясавшую на этой улице, ей улыбались, приветственно махали руками и она махала в ответ и рассылала воздушные поцелуи. У крыльца дома Карабаса Артабано замедлил шаг. – Вот что, – проговорил он, снова опускаясь на живот, чтобы кукла слезла, – постой-ка здесь, на самой первой ступени, а я пойду вперёд. Нас наверняка встретит Карабас и неизвестно, что можно ждать от него. Я пойду один, разберусь с ним. Искра послушно осталась стоять на первой ступени в низу крыльца, а Артабано зашагал наверх. Постучал дверь. У Искры бешено застучало сердце от волнения: сейчас она снова увидит ужасное заросшее бородой лицо Карабаса-Барабаса! Но вместо этого, когда открылась дверь в щели между нею и косяком появилась перепуганная мордочка Шоколино. Куклёнок, взглянув на волкодава, завизжал благим матом, захлопнул дверь и за нею послышался его истеричный голос: – Он пришёл! Он пришёл, этот страшный пёс! Тут же затопало множество ног, зазвенела какофония кукольных голосов. ” – Как странно, – подумала Искра, – Шоколино открыл дверь? Сам?! И куклы, кажется, не в клетке? Неужели они могут выходить из дома? А где же Карабас?” Она начала преодолевать ступени одну за другой, поднимаясь наверх. Артабано снова постучал, ещё и ещё. И вдруг дверь резко распахнулась и перед ним предстало сразу несколько кукол, державших в руках револьвер, а ладошка Шоколетто лежала на курке. Чёрное дуло было нацелено в голову волкодава. – Ну, сдохни, подлая псина! – с ненавистью проговорил он.