Новые люди. Том 2

– Ну вот, я потому боялся в тот лес идти… Когда я там жил, мы по нему с пацанами лазили, уже не помню… штабы всякие строили. А может, специально ее хату искали, чтоб попугаться. И вот, помню – продираюсь я сквозь густые ели, а пацаны где-то в стороне, и вижу сквозь гущу сухих веток, что понизу, – избу, а рядом с ней бабку, и она что-то в корытце у своих ног рубит. Сечкой на длинной ручке… Мелко-мелко. Страшно-страшно… И вдруг она голову ко мне стала медленно поворачивать… Как ломанулся я оттуда… бежал без оглядки и ветками лицо себе все расцарапал. А пацаны не поняли – чего я вдруг, но за мной…

– Волшебник, говорят, после светопреставления объявился.

– Да… Но вот поначалу побаивался идти.

– Но потом пошли?

– Потом – пошел… Пошел, да не дошел. Передумал.

– А что хотели попросить?

– Это ты не поймешь, не дорос еще. – Он помялся, но продолжил: – Однако… Жена от меня ушла… и пускай – я уж пообвыкся, а вот без дочки не могу. Сердце болит. Растет она там в Барани – отца не знает… И рядом, а не знаю, как подступиться.

Мальчишка опустил голову, пожал плечами. Не знал, что сказать.

– А добраться до него тебе будет просто, если вдруг в голову тебе встанет, – опять начал объяснять кузнец. – От твоей Сосновки на задах идет старая дорога через лес – ее-то и называли «капиталкой». Она выходит в части сразу возле пожарки. Там идешь просто по асфальтовой дороге до солдатской бани и сворачиваешь вправо к конюшне. Дальше вдоль периметра складов в сторону Устья по тропинке. Главное, не пройди бункера. Говорят, он живет за ними. Волшебник. В пещере… Хотя в какой пещере? У нас же гор никогда не было. Может, в бункере сидит?

Кузнец поднял руку и покачал пятерней из стороны в сторону.

– Смотри, кто пришел.

Кузня стояла на самом краю деревни возле поворота на Коханово. Через дорогу темнел небольшой еловый лесок.

Малой увидел, что возле тяжелой колючей ветки стоит фигурка – детская или…

– Не идет. Вишь. Это он тебя боится, – сказал дядя Коля. – Это – лешак маленький. Детеныш. Наверное, потерялся от своих. Я его подкармливаю с неделю уже… Вот, поди, мамка его ищет.

– Гоблин, – сказал мальчик.

– Кто?

– Кожа – зеленоватая. Острые уши. Лесной гоблин. Из фильма.

– Ну, пусть гоблин. Бабы их называют чертями бесхвостыми, кто – обезьянами зелеными, а я зову лешаками. В лесу же живут. Детеныш изголодался и ко мне вышел. Голод – не тетка. Картоплю прямо так – сырой лупит. Детеныш-то… Дери тебя за ногу. – Дядя Коля вскочил. – Заговорил ты меня. Сейчас же все погаснет! Мне же еще серп для Труновихи сделать надо…

На пороге он остановился и посмотрел на дорогу. Со стороны Орши на ней виднелась какая-то жирная точка.

– Машина, что ли? – озабоченно спросил кузнец. – Не слышишь, гудит?

– Машина, – сказал малой.

– Вот, ешкин кот, напасть еще… Ну, иди, иди в кузню. Нечего здесь отсвечивать. – Было видно, что дядя Коля довольно сильно струхнул.

Он постоял на пороге, всматриваясь в даль. Дорога лежала между двумя большими полями. Кроме этого растущего и вызывающего беспокойство пятна, вокруг было пусто. День был ненастный, непрестанно моросил дождик, и работников в поле не было.

Мальчик стал раздувать горн. Дядя Коля осторожно прикрыл за собой дверь хибарки, растерянно взял малый молот и не удержался, подошел к одной из щелей в стене. Стал следить за дорогой через эту дыру.

– Эх… Сюда едут, – пожаловался кузнец.

Он взял клещи, повернул металл на углях. Руки его были беспокойными.

– Ну, давай, давай… – сказал он парнишке.

Снаружи неровно заурчал двигатель машины, наверное, она объезжала большую лужу во дворе и неразложенную кучу дров. Затем звук прекратился.

– Хватит пока…

Кузнец поспешил достать из горна полоску стали и положил на малую наковальню. Даже парнишка видел, что для работы металл еще недостаточно накалился. Кузнец начал часто бить молотком. Искры брызнули во все стороны.

Дверь открылась, и в кузню ввалились два амбала. Дядя Коля опустил молот на наковальню. Гости цепкими глазами обежали помещение. Один – набычившись, стал у дверного откоса, двумя руками, как дитя, обнимая автомат на груди. Лицо у него было постным и не выражало никаких эмоций. Другой толкнул кузнеца плечом, прошел к окну и стал рассматривать заготовки клинков на верстаке. На запястье у него покачивалась милицейская дубинка. Глаза бугая подозрительно щурились на все кругом, словно их хозяин непрестанно ожидал какого-то подвоха.

Затем вошел еще один субъект. Этот был поменьше ростом. У него тоже была короткая стрижка, как у его товарищей. Ежик волос был очень светлый, так что угловатый неровный череп казался лысым. Его светлые глаза все время смотрели в сторону. Неровно очерченные губы кособоко растягивались в непрестанной ухмылке. Он заметно сутулился и свои крупные руки держал перед собой, как борец в стойке.

– Здорово, Пашук. Ну что, взносы приготовил?

– Так я…

– Смотри, Мирон… – сказал от окна бугай с подозрительным прищуром. – Кузнец сабли делает.

– Это для кого заказ? Для баранских пацанов? – Мирон взял в руки заготовку. – Ты чего молчишь, телок? Значит, для них. А бабло они тебе уже заплатили?