Новые мелодии печальных оркестров (сборник)

К десяти часам вечера мистер Билл Дрисколл – после двенадцатичасового рабочего дня – обычно чувствовал, что выдохся. Если и брался кого-то сопровождать, то только знаменитостей. Доходило до него известие о каком-нибудь мультимиллионере или кинорежиссере (а в эту пору Европа кишела американскими режиссерами, подыскивавшими место для натурных съемок) – Билл Дрисколл, подкрепив силы двумя чашками кофе и облачившись в новенький смокинг, самым безопасным способом знакомил приезжих с наиболее рискованными злачными достопримечательностями Монмартра.

В новеньком смокинге Билл Дрисколл выглядел превосходно: каштановые, с рыжинкой, волосы над благородным лбом, смоченные туалетной водой и приглаженные, он зачесывал назад. Частенько он с восхищением разглядывал себя в зеркале: в его жизни это был первый смокинг. Заработал он его сам, собственным умом, а равно и внушительную пачку американских ценных бумаг, поджидавших его в нью-йоркском банке. Если вам доводилось в последние два года бывать в Париже, то вы наверняка обратили внимание на просторный белый автобус с заманчивой надписью на боку:

УИЛЬЯМ ДРИСКОЛЛ

покажет вам то, чего нет в путеводителе

С Милли Кули он столкнулся в четвертом часу утра, когда, расставшись в отеле с режиссером Клодом Пиблзом и его супругой, после того как эскортировал их по известным притонам апашей – ресторанам «Зелли» и «Le Rat Mort» [14](судя по всему, столь же чреватые приключениями, что и отель «Билтмор» в полдень), направлялся в свой пансионат на левом берегу Сены. Взгляд его упал на двух непрезентабельного вида субъектов, которые возле фонарного столба пытались оказать помощь пьяной, по всей вероятности, девице. Билл Дрисколл решил перейти на другую сторону улицы: он был хорошо осведомлен о нежной привязанности, какую французская полиция испытывает по отношению к чересчур активным американцам, и взял себе за правило держаться подальше от возможных неприятностей. Как раз в этот момент Милли выручило ее подсознание, и она отчаянно простонала: «Пустите!»

Простонала она с бруклинским акцентом. Стон был явно бруклинским.

Встревоженный Дрисколл развернулся и, подойдя к компании, вежливо поинтересовался, что тут происходит, вследствие чего один из непрезентабельного вида субъектов прекратил свои попытки силой разжать крепко стиснутый левый кулак Милли.

Субъект торопливо пояснил, что девушка лишилась чувств. Он с приятелем хотел помочь ей добраться до жандармерии. Едва они выпустили девушку из рук, как она вяло сникла на тротуаре.

Билл приблизился к ней вплотную и наклонился, позаботившись выбрать такую позицию, чтобы ни тот ни другой субъект не оказались у него за спиной. Перед ним было юное испуганное лицо, на котором от дневного румянца не осталось и следа.

– Где вы ее нашли? – спросил он по-французски.

– Здесь. Только что. Она выглядела такой уставшей…

Билл сунул руку в карман и заявил, всячески стараясь показать голосом, что там у него револьвер:

– Она американка. Предоставьте ее мне.

Субъект в знак согласия кивнул и сделал шаг назад, непринужденно вскинув руку, словно намеревался застегнуть пальто. Он не спускал глаз с правой руки Билла, которую тот держал в кармане, однако Билл был левшой. Вряд ли что сравнится по быстроте с ударом левой без предупреждения с расстояния менее восемнадцати дюймов: получивший этот удар резко отшатнулся к фонарному столбу, ненадолго сожалеюще его обнял и осел на землю. Тем не менее успешная карьера Билла Дрисколла вполне могла бы тут и оборваться – оборваться вместе с его громовым возгласом «Voleurs!» [15], огласившим ночной Париж, если бы второй субъект имел при себе оружие. Однако отсутствие оружия субъект продемонстрировал тем, что отбежал в сторону на десять ярдов. Его поверженный на тротуар компаньон слегка пошевелился, и Билл, шагнув к нему, с размаха пнул противника по голове, как футболист пинает мяч, направляемый им в ворота. Жест не слишком красивый, но Билл помнил, что на нем новый смокинг, и он вовсе не желал пачкаться, валяясь по мостовой, в борьбе за смертоносное железное орудие.

Через минуту вдали показались два жандарма, сломя голову бежавшие по залитой лунным светом улице.

III

Через два дня газеты оповещали: «Герой войны бросает жену по пути в Париж» или, кажется, так: «Новобрачная из Америки прибывает на Гар-дю-Нор без гроша и без супруга». Сведения, разумеется, были представлены в полицию, и по провинциальным департаментам разослали предписание найти американца по имени Джеймс Кули, не имеющего carte d’identit'e [16]. Репортеры разузнали о происшествии в Обществе содействия американцам и превратили его в сенсационно-трогательную историю о юной прелестной женщине, на редкость преданной мужу. Чуть ли не сразу Милли принялась объяснять, что всему причиной нервы Джима, расстроенные во время войны.