Новые мелодии печальных оркестров

Элейн отшатнулась к стене. Чарли, вскрикнув, рванулся было вперед, но обнаружил, что из маленькой решительной ладони Дайаны на него смотрит дуло сорок четвертого.

– На помощь! – завопила Элейн. – Она мне челюсть свернула!

– Заткнись! – Голос Дайаны был тверже стали. – Ничего с тобой не случилось. Просто ты тряпка и неженка. Но вздумаешь скандалить – начиню тебя оловом, не сомневайся. Садись давай! Оба садитесь. Сесть, я сказала!

Элейн проворно села; из-под румян на ее лице проступила бледность. Чуть поколебавшись, Чарли тоже вернулся в кресло.

– Ну ладно, – продолжила Дайана, водя пистолетом по дуге от одного к другому. – Похоже, вам теперь понятно, что я явилась не шутки шутить. Прежде всего усвойте вот что. Пока я здесь, ни о каких своих правах можете не заикаться. Либо я получу то, за чем пришла, либо пристрелю вас обоих. Я спросила, обещал ли он на тебе жениться.

– Да, – угрюмо отозвалась Элейн.

Дуло нацелилось на Чарли.

– Это правда?

Облизав губы, он кивнул.

– Господи, – фыркнула Дайана, – неисповедимы дела твои! Вот так чушь несусветная – если бы меня это не касалось, я бы лопнула от смеха.

– Имей в виду, – пробормотал Чарли, – долго это терпеть я не намерен.

– Потерпишь! Ты теперь послушный, стерпишь что угодно. – Она повернулась к Элейн; ту била дрожь. – Письма от него у тебя есть?

Элейн помотала головой.

– Врешь. Пойди и принеси. Считаю до трех. Раз…

Элейн нервно встала и отправилась в другую комнату. Дайана переместилась вдоль стола, не выпуская ее из поля зрения.

– Шевелись!

Элейн вернулась с небольшим пакетиком, Дайана взяла его и сунула в карман блейзера.

– Спасибо. Вижу, ты их бережно сохранила. Садись обратно, и мы немного поболтаем.

Элейн села. Чарли допил виски с содовой и застыл, откинувшись на спинку кресла.

– А теперь, – проговорила Дайана, – я расскажу вам небольшую историю. Историю о девушке, которая однажды отправилась на войну и повстречала там человека, до того красивого и храброго, что другого такого она в жизни не видела. Она полюбила этого человека, а он полюбил ее, и все другие мужчины стали казаться ей бледными тенями рядом с ее возлюбленным. Но как-то его самолет сбили, и когда ее любимый очнулся, его было не узнать. Сам он думал, что все по-прежнему, но он многое забыл и полностью переменился. Девушке сделалось грустно, она поняла, что больше ему не нужна и – ничего не попишешь – придется с ним распрощаться… Она уехала и долгие ночи после этого проводила в слезах, но любимый не возвращался. Миновало пять лет. И вот до нее дошли слухи, что он гибнет, а виной – та же катастрофа, из-за которой они расстались. Он стал забывать самое важное: каким он был гордым и прекрасным человеком, о чем мечтал. И девушка решила, что имеет право вмешаться и ему помочь, ведь она единственная знала все, о чем он позабыл. Но было слишком поздно. Она не могла к нему подступиться, он слушал теперь только грубых и вульгарных женщин – уж очень многое он позабыл. И тогда она взяла револьвер – вроде того, что у меня в руках, – и пришла за этим человеком на квартиру жалкой и никчемной девки, которая его себе присвоила. Девушка решила: или она сделает его прежним, или вместе с ним обратится в прах и ни о чем уже не будет жалеть.

Дайана замолчала. Элейн заерзала на стуле. Чарли сидел склонившись и прятал лицо в ладонях.

– Чарли!

Резкий и четкий оклик заставил его вздрогнуть. Он уронил руки и взглянул на Дайану.

– Чарли! – высоким ясным голосом повторила она. – Помнишь Фонтенэ, позднюю осень?

На его лице выразилось смущение.

– Слушай, Чарли. Слушай внимательно. Не пропускай ни слова. Помнишь тополя в сумерках, помнишь, как шли через город бесконечные колонны французской пехоты? На тебе была синяя форма, Чарли, с циферками на петлицах. Через час у тебя был боевой вылет. Вспоминай же, Чарли!

Чарли прикрыл ладонью глаза и издал странный легкий вздох. Элейн сидела выпрямившись, ее широко раскрытые глаза попеременно останавливались то на Дайане, то на Чарли.

– Помнишь тополя? – продолжала Дайана. – Садится солнце, серебрится листва, звонят колокола. Помнишь, Чарли? Помнишь?

Наступило молчание. Чарли с невнятным стоном поднял голову.

– Я… не понимаю, – хрипло пробормотал он. – Это как-то странно.

– Не помнишь? – Из глаз Дайаны текли слезы. – Боже! Не помнишь? Бурая дорога, тополя, желтое небо. – Внезапно она вскочила на ноги. – Не помнишь? – выкрикнула она во весь голос. – Думай, думай – час пришел. Звонят колокола… колокола звонят, Чарли! Остался час!

Он тоже вскочил на ноги, пошатываясь.

– О-о! – вскричал он.

– Чарли, – рыдала Дайана, – вспоминай, вспоминай!

– Я вижу, – ошеломленно отозвался он. – Теперь вижу… я вспомнил, вспомнил!

Чарли судорожно всхлипнул, ноги под ним подогнулись, и он без чувств рухнул в кресло.

Обе девушки тут же оказались рядом.

– Это обморок, – крикнула Дайана, – воды, быстрей!

– Ах ты, чертовка! – Лицо Элейн исказила гримаса злобы. – Смотри, что ты наделала! Какое право ты имела? Какое право?

– Какое право? – Черные, блестящие глаза Дайаны обратились к ней. – Полное право. Я уже пять лет как замужем за Чарли Эбботом.