Новые пирамиды Земли

– Только не мне, – холодно возразила Настя. – Тоже мне удовольствие – месить грязь под осенним дождем! Летом на даче еще туда-сюда, хоть купаться да загорать можно, а сейчас… Лучше бы вы без меня на дачу отправились. Все равно ваш шашлык я лопать не стану – диета!

Мама только фыркнула в ответ, не считая необходимым отвечать на девичьи глупости. А Даша допила кружку молока, а потом, укоризненно посмотрела на сестру:

– Настя, ну как можно такое говорить? Если тебя оставить одну дома, то родители покоя не будут знать. Помнишь, как в прошлом году ты поставила варить кашу, а сама так заболталась по телефону, что соседи аж пожарную машину с перепугу вызвали? Потом мы целую неделю эту самую кашу со стен кухни соскребали.

Алина Николаевна тонко улыбнулась (у нее было сомнение насчет вины вредоносного телефона). Костаки Георгиевич расхохотался и дружески похлопал старшую дочь по плечу – мол, с кем не бывает? А Настя густо покраснела и гневно повернулась к простодушно улыбавшейся младшей сестре.

– Чья бы корова мычала! Кашу она вспомнила… А как этим летом ты словно последняя дура едва не попалась в руки сектантам из Темного Братства, уже забыла? Сколько раз ей говорили: не выходи за калитку одна! Нет, она пошла васильки собирать, и забрела аж в саму Лисью балку… Там ее сектанты чуть не захапали. Деревенские чудом девку вызволили, а она теперь еще вякает!

Мама хмуро поджала губы, а Костаки Георгиевич шумно вздохнул и задумчиво погладил подбородок. Да, было этим летом такое дело – и вспомнить-то страшно! Даря слишком доверчива, и если в городе она привыкла держаться настороже, то там, на даче, ее бдительность куда-то улетучивается. Девочка словно растворяется в зелени сада, в просторах цветочных лугов, в густой тени березового леса. Гулять с Дарей очень приятно, но и странно. Дочка все время вроде бы рядом, отовсюду слышен ее певучий голос, отовсюду доносится шум ее босых ног. А стоит оглядеться – она вроде бы и везде, и нигде! Не раз и не два у него замирало сердце, когда Даря исчезала буквально из-под его носа. А потом зови, не зови ее – пустое дело. Оставалось одно: набраться терпения и ходить кругами, заглядывая, что называется, под каждый листочек. И каждый раз девочка обнаруживалась не сразу, и в неожиданном месте – то в крошечной лощине, где из земли бил незамеченный прежде родник, то возле куста бузины, где свила гнездо какая-то крошечная птица… Даре было все интересно, все странно. Так дети открывают мир в три, в четыре года – но не в пятнадцать же лет!

Это чисто детское, неугасимое любопытство заметно отличало Дашу от старшей сестры, да и от всех ее сверстниц тоже. Костаки Георгиевичу не раз приходилось выслушивать от учителей дочки намеки: мол, Даша девочка очень способная, даже талантливая. Но простите ради бога: она же не от мира сего! Доброта, открытость, доверчивость ныне не в моде. Нет, однокашники относятся к Даше очень хорошо, словно чуя в ней иное существо вроде спильберговского инопланетянина, но… Но так долго продолжаться не может! Школьные годы заканчиваются, Даша уже начала учиться в Гнесинском училище. Наверное, и даже наверняка ее ждет карьера блистательной эстрадной певицы – и голос, и внешность, и музыкальность девочки гарантируют будущий успех. Однако всем известно, что шоу-бизнес – это дикие, полукриминальные джунгли! Как Даша сможет выжить в этих джунглях с такой нежной, мимозной организацией души и психики? Надо побыстрее опустить девочку на реальную землю, иначе…

– Решено: завтра утром едем на дачу, – наконец, твердо заявил Костаки Георгиевич. – А собственно говоря, почему завтра? Поутру на Рижской трассе будут такие пробки… Едем сегодня же, сейчас! Ночью обещают больше десяти градусов тепла, не замерзнем. А в случае чего разожжем камин. Ну, чего сидите, девочки – собирайтесь!

Даша радостно захлопала в ладоши, вскочила из-за стола и помчалась в свою комнату – собираться. Настя вздохнула раз, второй, третий. Не дождавшись от отца сочувствия (от матери его и ожидать не стоило) поплелась к себе в комнату, на ходу придумывая, какой болезнью ей срочно надо «заболеть». Костаки Георгиевич, довольный собственной решимостью, надел куртку, башмаки и торопливо направился в гараж, что находился рядом с домом – дабы подготовить боевого коня к походу. Как обычно, все основные хлопоты легли на плечи Алины Николаевны. Она отправилась на кухню и заглянула в холодильник – там как обычно, запасов хватало на несколько дней. На лице ее проскользнула улыбка: далеко не всегда ей удавалось настоять на своем, и уговорить мужа поломать планы, давно намеченные на выходные дни.

Но странно – обычной радости от маленькой женской победы она не ощущала. Напротив, на сердце вдруг стало тягостно, словно на него лег холодный камень. Такое случалось, когда она сознавала, что совершила непоправимую ошибку. Но в чем же заключалась та ошибка, понять трудно.