Новые правила

У нее был целый день на то, чтобы справиться с ними. Кая знала, что из уважения к горю никто не позовет ее работать. Кто-то из женщин точно зайдет, чтобы принести горячей еды.

Мысль о том, что кто-то застанет ее такой – грязные дорожки слез на щеках, перепутанные волосы, была невыносимой, и Кая поднялась с пола – с трудом, как человек после тяжелой болезни.

Дрожа от холода, она тщательно умылась дождевой водой из бочки, расчесала волосы и заплела в привычную косу – так туго, что больно стало коже.

Кае вспомнился «Маленький принц» – книга, которую в детстве ей читал дедушка. Она уже не помнила, кто из героев говорил, что, позаботившись о себе, нужно позаботиться о своей планете. Хорошо, что некоторые слова остались в памяти, хотя сама книга погибла в развалинах их прежнего дома.

Переодевшись в чистую зеленую кофту, Кая осмотрела комнату. Сейчас здесь было чисто – видимо, потрудился Артем, и все же она подмела пол, открыла окно настежь, собрала белье с кровати и отнесла во двор, к кострищу.

В обычное время жечь ткань было непростительным расточительством, но Кая знала, что, даже если кто-то увидит, ей не скажут ни слова.

Дым поднимался высоко, легко, и, глядя вверх, Кая пожелала, чтобы вместе с ним улетела боль, забивающая горло… Она зажмурилась, сосчитала до десяти, прося кого-то сильного и, возможно, доброго, чтобы боль отступила. Увы, сильный и добрый, видимо, был занят другими делами. Белье с постели сгорело дотла, но Каина боль осталась при ней, не тронутая ни огнем, ни дымом.

Судя по солнцу, с момента возвращения домой прошла всего пара часов, а казалось, что куда больше. День был беспощаден, но ей предстояло прожить его от начала до конца…

Кая сама не заметила, как вышла за пределы дворика – скажи кто-то раньше, что такое возможно, она бы не поверила. Обычно она вела себя очень предусмотрительно – страх перед огнем, который может вырваться на свободу, ей внушили в детстве. Кая вернулась во двор. Костер был аккуратно затоптан – она не помнила, как делала это. Теперь она могла идти куда угодно.

Медленно она пошла по поселку и добрела до ворот. На вышке дежурил Федор.

– А, рыжая, – бросил он, – тебя Влад сказал не выпускать сегодня. Иди, погуляй в другом месте.

Кая хотела ответить, что не собирается выходить за пределы общины, и вдруг поняла, что именно это ей и нужно. Мир снаружи, опасный, требующий полной концентрации, абсолютной смелости, но и абсолютной осторожности… сейчас он был необходим ей, как никогда. Как сон, который снился ей недавно, мир мог помочь забыть о боли.

– Не стой, – неловко буркнул Федор, отворачиваясь, – Ты же ничего сейчас не соображаешь. Иди домой.

Кая развернулась и пошла обратно. Она действительно соображала плохо, но понимала: Федора не переубедить. Ей не нужен был скандал – теперь, накануне начала службы. Влад говорил, что в страже важно выполнять приказы.

Мысль о скором начале работы, которая так радовала еще вчера, теперь не вызвала никаких чувств. Кая не заметила, как ноги принесли ее к кладбищу – видимо, она шла долго, раз успела пройти весь поселок наискосок. Никто ее не останавливал.

На кладбище было тихо. У ворот дежурила Фая – она молча проводила Каю взглядом.

Кая опустилась на землю рядом со свежей могилой, посмотрела на небо. По небу летели, кувыркаясь в потоках воздуха, две крупные птицы. Они казались счастливыми и свободными. Кае вдруг показалось, что все заботы и горести мелки по сравнению с этим огромным небом и двумя беззаботными птицами. Ей захотелось стать птицей.

Дедушка рассказывал, что когда-то люди могли летать на особых повозках. Они даже ели и спали, пока летели, и не видели в этом ничего необычного. Сейчас справедливость восстановлена – летают опять только птицы, да еще гарпии. Интересно, насколько они разумны? Совершая налеты на общины и поселки, они планируют нападения или действуют бездумно, как ураган или дождь? Дедушка рассказывал…

Кая рывком села, обхватила колени руками. Притворяться было бессмысленно. Дедушка, которого больше не было рядом, навсегда останется в ее мыслях – пока она жива. Он был ее миром с тех пор, как погибли родители, а вслед за ними дядя – все, кроме них двоих. Он учил ее, лечил, утешал, обнимал и хвалил – больше никто в целом мире этого не сделает. Всю жизнь она осторожно относилась к разговорам о прорехах, отвечала уклончиво, и, в конце концов, он вообще перестал говорить об этом с ней. Он говорил об этом с Артемом, который не был ему родным по крови, но понимал лучше, чем она. Лучше, чем она! Кая почувствовала, как в глазах закипают слезы, и зажмурилась, до крови закусила губу.

Если сейчас забыть о его последней просьбе, остаться работать в страже, чего она будет стоить? Как долго придется заглушать его голос? Если она хочет остаться здесь, придется забыть не только о его просьбе, но и о нем самом.

Кая встала и пошла к воротам, быстро, боясь передумать. Она шагала через поселок наискосок. По нижней губе струилась кровь. Боль отгоняла мысли.