Новые приключения гардемаринов

— Ноги можешь не связывать,— Саша аккуратно намотал вожжи на перильце облучка,— а руки лучше связать обычной верёвкой. Кожа от влажности растягивается.

Алёша достал из кареты верёвку и направился к сидящему у костра Брокдорфу. Вид его был безучастен, он пристально смотрел в огонь.

— Руки, барон.

— Думаете, убегу? — насмешливо спросил Брокдорф. протягивая руки.— Не бойтесь,— в его голосе слышалась откровенная издёвка.— Прусский офицер умеет проигрывать.

— Да какой вы, к черту, офицер? — неожиданно взорвался Алёша.— Вы человек без чести! Офицер встречает противника лицом к лицу! А вы нанесли мне удар в спину! Вы неблагодарный и подлый убийца! И хватит об этом…

— Пленника легко оскорблять,— лицо Брокдорфа налилось кровью.— Будь я в другой ситуации…— с угрозой прошипел он.

— Не обольщайтесь! Дуэли между нами не будет.— Алёша замотал руки барона почти до локтя, отрезал конец верёвки и отнёс моток в карету.

Никита ещё раз ощупал себя, потом полез в карман и вытащил футляр с брошью — подарок королевы Христины. Замочек футляра сломался, и крышечка еле держалась на одном звене.

— Сашка, дай нож! — крикнул он другу и тут же ловко на лету поймал небольшой нож с узким лезвием.

Брокдорф вдруг насторожился, фигура его подобралась, шея вытянулась, он внимательно следил за действиями Оленева, который остриём ножа пытался починить замочек футляра.

Быстро темнело, и, чтобы получше рассмотреть мелкие детали, Оленев присел на корточки у костра.

Саша меж тем зажёг от костра факел и пошёл к карете, чтобы сунуть факел в фонарный паз.

— Туши костёр! — бросил он на ходу Оленеву.

Пытаясь поставить дужку замка на место, Никита нечаянно поддел ножом бархатную подкладку, она тут же отклеилась, под подкладкой лежал лист бумаги. Оленев вытащил листок, повертел его в руках и поднёс к огню, чтобы убедиться, что там ничего не написано. В другой руке он держал открытый футляр с брошкой.

От тепла на бумаге стали проступать слова.

— «Переписку с Апраксиным продолжать…» — прочитал вслух Никита.— Э‑э‑э! Гардемарины! — прокричал он осипшим от волнения голосом.— Посмотрите!

В голосе Оленева было такое потрясение, что Саша немедленно очутился рядом с другом и тут же склонился над запиской, всматриваясь в проступивший текст:

— «…Старичок чувствителен к знакам внимания…» — Саша с трудом разбирал бисерный почерк…

Внезапно Брокдорф, опершись на связанные руки, вскочил на ноги и с разбегу бросился на друзей. Ударив Сашу головой, он явно намеревался свалить обоих в костёр. От неожиданности Белов упал, но спружинил на руках, что не помешало ему сильно толкнуть Никиту. Тот повалился на бок, футляр с брошкой и листок были выбиты из рук. Брокдорф бросился на друзей. Ярость удесятеряла его силы, он дрался головой, ногами, зубами.

— Сволочи, канальи! Ненавижу!!! — кричал Брокдорф, а в ответ получал:

— Ах ты, бандит, предатель, шпион проклятый, нелюдь, стерво, по башке ему!

Алёша прыгнул сверху на кучу барахтающихся тел. В пылу драки никто не успел заметить, как связанные руки Брокдорфа сунули за голенище сапога оброненный Никитой нож.

Почувствовав, что руки Саши сжались на его горле, что на ногах сидит Никита, а колено Алёши упёрлось в живот, Брокдорф вдруг затих, покорно дал себя связать.

Саша проверил верёвки на руках, Алёша связал Брокдорфу ноги. Все тяжело дышали. Спелёнутого в плащ барона отнесли в карету и посадили, как куклу, на заднее сиденье.

— Охолонись,— сказал Саша, закрывая дверцу.

— Сволочь, губу разбил,— добавил Алёша, ощупывая лицо.

Никита меж тем ползал по траве, разыскивая брошь, футляр и листок с шифровкой. Алёша и Саша бросились помогать ему.

— Мистика какая-то,— бормотал Никита.— Не мог этот листок далеко улететь…

— Может, он сгорел? — предположил Алёша.

— Оборони господь!

— Но мы-то, олухи! Нет бы раньше вспороть эту коробку! — негодовал Саша.— Вот она, брошь! — он вытащил из-под лопуха драгоценность.

В карете Брокдорф, извиваясь всем телом, освобождался от плаща. Потом с величайшим трудом достал из-за голенища нож…

— Вот тебе футляр! — Алёша протянул Никите коробочку.

Из разбитого окна кареты показалась исцарапанная, окровавленная рука Брокдорфа, она тянулась к факелу.

— А вот и записка, наконец! — Никита сел на траву, разглаживая на коленях шифровку.

В этот момент с громким воплем Брокдорф метнул в лошадей горящий факел.

Лошади заржали и рывком взяли с места.

Друзья бросились к карете, но было уже поздно, она неслась прочь от лагеря.

По луговине, петляя меж стогов, мчится карета без возницы. Лошади совсем обезумели, морды их задраны зубы ощерены, летит по ветру кровавая пена.

За каретой бегут наши друзья, бегут из последних сил.

— Стой! — кричит Саша, разряжая в карету пистолет.

Вслед за ним стреляет Алёша.

Но карета неуязвима для их выстрелов.

Лошади только убыстряют шаг…

Из разбитого переднего окошка кареты тянется рука Брокдорфа, пытающаяся распутать привязанные к облучку вожжи. Пальцы барона разбиты в кровь, тело его с завязанными ногами мотается из стороны в сторону, он стонет от боли, но упорно пытается овладеть вожжами.