Новые приключения гардемаринов

Лодка, набирая скорость, уходила от берега. Алёша печально смотрел на удаляющуюся пристань и тоненькую фигурку девушки…

Какое-то время друзья плыли молча. Только гребцы шумно дышали в такт, загребая вёслами воду. Потом Корсак, Белов и Оленев обнялись и замерли, их молчание было красноречивее любых слов.

Скоро показался берег, дикий и пустынный. У кромки воды стояла карета, запряжённая четвериком. Сизов вёл под уздцы коренника. Чадили факелы. Матросы помогли усадить связанного Брокдорфа в карету. Оленев сел рядом с бароном. Алёша, как всегда, залез на козлы, Белов устроился в седле за форейтора.

— Береги корабль! — крикнул Корсак Сизову и взмахнул кнутом. Белов вонзил шпоры в бока лошади.

— Гардемарины, вперёд! — прошептал Оленев.

И карета помчалась в Россию.

Роскошный парк версальского образца с аллеями стриженых деревьев й мраморными статуями окружал дворец Сан-Суси — любимую резиденцию прусского короля Фридриха Ⅱ.

Кабинет короля. Худой, узкоглазый Фридрих затянут в свой обычный военный мундир тускло-зелёного цвета, но воодушевление, которое он сейчас испытывает, придаёт поэтичность его обыденной, чисто армейской внешности. В руках у него книга в малиновом переплёте…

Иоганна с обожанием смотрит на своего благодетеля.

«Я не по звёздам о судьбе гадаю.
И астрономия не скажет мне,
Какие звёзды в небе к урожаю,
К чуме, пожару, голоду, войне!»

— декламировал Фридрих.

На секунду его взгляд задержался на мешке с золотом, который ему доставила Иоганна из Венеции.

— Тут я согласен с великим Шекспиром,— он отчеркнул ногтем строфу сонета.— Но дальше наши пути расходятся. Он верит в красоту, а я лишь в свой гений, свою армию и английское золото! — король весело рассмеялся.— Браво королеве Пруссии! Она отлично выполняет свои супружеские обязанности! — золото зазвенело под его руками.— Когда будет Брокдорф? — живо осведомился он.

— Ваше величество, я ждала его в условленном месте, но он не явился, и я решила немедленно ехать к вам. Не сомневайтесь, ваше величество, я помню слово в слово послание моей дочери. Барон, видимо, ещё не окреп от ран. Их величество королева очень обеспокоена его здоровьем и считает, что…

— Королева считает правильно, она заработала себе праздник,— перебил Иоганну Фридрих.

— Но людская молва?.. Я боюсь…

«Нельзя, чтоб страх повелевал уму,
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему».

— Опять великий Шекспир? — Иоганна язвительно поджала губы.

— Великий Дант,— парировал король.— И что же сообщает наша маленькая Фике? — он неожиданно перешёл к делу.— Что из России?

— Моя царственная дочь,— Иоганна уселась поудобней, рассчитывая на пространный разговор,— сообщает, что молодой двор на вашей стороне и что… они действуют.

— Это я уже слышал,— нетерпеливо перебил король.— Дальше!

Иоганна поджала губы и выпрямилась в кресле.

— Россия будет воевать с Пруссией, не воюя.

— Что это значит?

— Маршал Апраксин раскинулся большим лагерем на границе, ему предписано создавать лишь видимость войны. Старик замотает своих солдат в бессмысленных экзерцициях и смотрах, залечит их в лазаретах!.. А там, глядишь, и «львица» отдаст Богу душу. Она совсем плоха… Наследник же Пётр Фёдорович весь к вашим услугам.

Фридрих вскочил и упруго прошёлся по кабинету.

— Это всё, что мне надо! Я спокойно добью своих врагов, захвачу Польшу, а если русский медведь зашевелится — прикончу его в собственной шкуре. А будет смирен — получит сахарку! — Фридрих рассмеялся, затем дёрнул сонетку, вызывая секретаря: — Казначея ко мне!

Вернувшись к столу, Фридрих начал пальцем отсчитывать монеты. Сложив столбик из десяти золотых, он придвинул его к Иоганне.

— Скупость не украшает королей,— сказала обиженно герцогиня.

— Я не скупой,— весело ответил Фридрих.— Я экономный. Моё золото — это солдаты, пули и пушки. А вам зачем столько денег? «Живите в соответствии с годами»,— продекламировал он лукаво.

— Великий Дант? — язвительно спросила Иоганна.

— На сей раз великий Шекспир!

Золото звонко упало в обширный ридикюль герцогини.

Вечерело… Бивуак наших героев расположился на опушке леса, дальше уходила к горизонту широкая луговина со свежесмётанными стогами. Друзья быстро и слаженно готовились в дорогу. Каждый знал свои обязанности. Все были небриты, измучены, но энергичны.

— Всё, можно ехать! — сказал Алёша, насаживая колесо на заднюю ось кареты, для верности он ударил по нему ногой.

— Рано, дождёмся темноты,— отозвался Саша, выглядывая из-за лошади, он возился с упряжью четверика.— Мы пол-Европы отмахали ночью. Не будем рисковать…

— Когда до России остался один перегон,— вторя ему, добавил Оленев, пробуя на крепость кожаный ремешок.— Так вязать ему ноги или нет? — спросил он, указывая на Брокдорфа, и тут же сморщился, ощупав себя под мышкой: — Что мне здесь всё колет?