Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)

-Осмелюсь заметить вашей светлости, что я не смог бы доставить вам бумаги без помощи барона де Арамисец! - благородно добавил де Аранжон.

Де Арамисец выступил вперед.

-Хорошо!- произнес маршал, разглядывая его. - Можете отдыхать, де Аранжон.

Граф удалился.

-Надеюсь,- начал с улыбкой маршал, которого, видимо, удовлетворил осмотр прибывшего молодого человека, - вы последовали за г-ном графом не случайно? Мне нужны храбрецы.

-Ваша светлость, именно об этом я хотел просить вас! - де Арамисец протянул маршалу рекомендательное письмо от г-на де Тревиля. Маршал де Лафорс читал письмо от друга не менее внимательно, чем письмо короля Людовика.

-Отлично, сударь! - живо сказал он. - Вы уже доказали, что лестные слова, написанные о вас, соответствуют действительности. Мой друг г-н де Тревиль просит зачислить вас офицером в мой штат. Я не возражаю. Вчера, кажется, был убит командир третьего отряда конной гвардии?

-Да, ваша светлость!- немедленно отозвался один из дворян.

Маршал повертел письмо в руках и сказал, словно поставил точку:

-Де Арамисец, вы замените мне его. Ступайте!

¬Между тем, герцог Лотарингский решил предпринять вылазку и прорваться сквозь кольцо осаждавших. Он намеривался отступить к двум своим хорошо укрепленным крепостям - Стене и Жамец, где к тому времени его должна была ожидать испанская армия, как раз этой ночью перешедшая германскую границу.

Набрав отряд из тысячи воинов, герцог в одну из дождливых ночей приказал незаметно открыть центральные ворота своей крепости, и опустить мост. Этого маневра из-за внезапного ненастья никто не заметил. Дождь хлестал уже вторые сутки, и лагерь французской армии был бы давно затоплен, если бы не находился на некотором возвышении. Но даже здесь и днем ночью и лошади и люди по колено стояли в грязи.

Маршал де Лафорс был раздосадован погодой, но заставлял свою армию быть начеку.

-Что- то герцог уже вторую неделю не дает о себе знать! Это дурная примета!- бормотал он, расхаживая по своей промокшей, продуваемой сильным ветром, палатке.

И был прав. В эту ночь все пробудились от криков дозорных, которые заметили, как из ворот Седана черным блестящим потоком выливается передовой отряд Карла. Маршал де Лафорс начал действовать сразу. Батареи, размещенные заранее на холмах и наведенные на мосты города, заговорили разом и начали успешно пробивать бреши в стенах Седана. Визг летевших осколков заглушил дождь.

-Нужно непременно вынудить их вернуться обратно в город! - кричал де Лафорс. - Лафайет, выводите артиллерийские полки. Да трубите скорее сигнал к атаке, черт возьми!

Солдаты бросились на головной отряд герцога и, после непродолжительного сражения, в результате которого понесли большие потери обе стороны, вынудили тех отступить.

-Теперь гвардия!- приказал генерал де Лафайет, прислушиваясь к звукам схватки. - Де Арамисец, Бальвьен, вперед!

Драться при факелах, заливаемых дождем, и под огнем пушек, которые освещали всю картину фосфорическим синеватым светом, было чрезвычайно опасно. Но после мелких схваток, происходящих ежедневно и больше похожих на пародию, серьезная настоящая атака заставила солдат наконец-то преобразиться. Пушечные громовые залпы, гулкая барабанная дробь, лязг железа, крики, клубы дыма - заставляли гореть глаза молодых дворян, с восторгом слушающих выстрелы мушкетов, а старые солдаты, наконец- то чувствовали себя как на крыльях, рубя противника направо и налево.

Отряд поспешно отступил в Седан, но Карлу с несколькими гвардейцами удалось все- таки раствориться во мраке. Преследовать его ночью, под проливным дождем, в бурю, среди дремучих лесов Лотарингии не решился никто. Только на следующий день французская армия разделилась - часть осталась осаждать Седан, меньшая часть перестроилась и отправилась преследовать мятежника, что было сделать легко - продираясь сквозь кусты, чавкая по грязи, беглецы оставили вполне ясные следы. Следопыты отца Жозефа, присутствующего в армии, вскоре разыскали лотарингского беглеца и направили армию в Жанец.

Отец Жозеф, прозванный “серым кардиналом”, известный нам дядя Изабеллы дю Трамбле, часто встречался де Арамисец. Ходил он тихо, спрятав руки под широкими полами своего серого одеяния или запихав широкие пальцы за грубую веревку, опоясывающую его, будто красный кардинальский кушак; ореол власти и страха окутывал его как фимиам, который он привык вдыхать, каждый день, подолгу молясь перед алтарем походной церкви. Он никогда ничего не требовал прямо, был мягок и кроток, но каждый, к кому он обращался с просьбой, напряженно заглядывал ему в рот, до смерти боясь пропустить хоть слово. Бывало так, что за неверно понятый приказ солдат, а часто и офицер мог поплатиться обвинением в измене, сделанным очень тихо, и отправлен в неизвестном направлении.

Все офицеры в армии держались с отцом Жозефом вежливо; де Арамисец, встречая взгляд красивых серых, как у Изабеллы де Силлек, глаз - хотя этим глазам не хватало чистоты и ясности! - только небрежно кланялся.