Новые райские кущи

— «Я со знакомствами осторожен, я себя берегу». — И, посмеявшись, пояснил: — Я, знаешь, очень избирателен в дружбе. У меня есть один настоящий, близкий, как родной брат, друг. С детства, со школы. Вы с ним еще обязательно познакомитесь, просто он в данный момент, как говорится, вне доступа. Конечно, остались и студенческие связи, вполне себе крепкие, но не близко дружеские. Я вообще-то мужик замкнутый, мне, как и тебе, комфортнее в уединении. Немного спорта, книги, интересные научные лекции, музычка. К тому же, как и у тебя, у меня в детстве были любящие, замечательные родственники и семья. Их любви и дружбы хватало, особенно если учитывать, что я обожал науку и очень много учился-занимался, а в семье получал настоящую поддержку всем начинаниям и увлечениям. Поддержку, помощь, одобрение.

М-да, всякий раз задумываясь над тем, насколько же они совпали с Ярославом образом мыслей, укладом жизни, привычками, Софья поражалась до изумления: как так могло произойти и получиться?

Как могло настолько повезти им обоим?

При этом сказать, что господин Ладников прямо-таки идеал и какой-то сильно отличающийся от остальных мужчина, как же! Такой же, как большинство мужиков. Со своими закидонами и трудными чертами характера, иногда излишним занудством и менторством, с типичным мужским бытовым пофигизмом на большинство хозяйственных дел, с любовью «со вкусом и комфортом» поболеть-поваляться и покапризничать, если температура поднялась чуть выше тридцати семи (конечно, если на службе нет экстренной задачи, все штатно-спокойно и можно себе позволить), с некоторыми привычками, которые ужасно раздражали Соню (порой просто до невозможности!), вызывая желание тюкнуть чем-то по его многоумной башке.

Только вот такого «покоя ума», несуетности и мира-лада с самим собой редко у кого встретишь.

«Ладно», — остановила себя Соня, чувствуя, как подбираются к глазам предательские слезы. Что ее вообще понесло-то восхищаться бывшим мужем? Она вообще сейчас не об этом… А, кстати, на какой развилке в потоке памяти она вдруг свернула на эти теплые, светлые и одновременно причиняющие боль воспоминания?

Ах да! С того момента, как Ладников впервые встретился с девчонками и четко расставил-продекларировал им правила и установки их будущих взаимоотношений.

Викуля и Дашка Ладникова обожали, присвоив тому официальное звание их «краша», и где-то даже потихоньку боготворили. Не до поклонения, нет, конечно, но близко.

Это Ярослав придумал называть Викторию — Тори. Девочке никогда не нравилось ее имя, а сокращенное обращение «Вика» в детстве и вовсе могло вызвать у нее поток слез, настолько она обижалась. А тут, в один из ставших теперь частыми приходов сестричек, Ладников как бы мимоходом заметил:

— Виктория, знаешь, я просчитал твои параметры и вводные данные. И получается, что имя «Виктория» не очень подходит твоему психотипу по дате рождения и математическому коду.

— Вот! Я всегда это знала! — аж подскочила от возбуждения девочка и торжествующе потрясла кулачками: — Всегда! Мне оно никогда не нравилось! — И, задумавшись на мгновение, огорошила их внезапным решением: — Теперь точно сменю, и мама с папой возражать не станут. Ты же им скажешь, Ярослав Олегыч, вот это, что ты там просчитал? Они сразу и согласятся, ты у них в авторитете!

— Думаю, что настолько кардинально подходить к смене имени не потребуется, — усмехнулся Ладников. — По тому же маткоду, что я прикинул, тебе отлично подойдет сокращенное от Виктории имя Тори.

И уже на следующий день более ни на какое иное имя, кроме Тори, сестрица не отзывалась. И очень быстро и как-то на удивление органично следом за ней и все остальное семейство перешло в обращении к девочке исключительно на эту версию ее имени. И надо честно признать, что оно не только ей шло, но очень точно подходило ее типажу и характеру.

Ну вот надо же. Впрочем, даже удивляться нечему.

Ладников сподвиг девчонок всерьез задуматься о выборе профессии и стимулировал их к саморазвитию и углубленному изучению некоторых наук всего лишь простым разговором, казалось бы, и возникшим-то случайно.

Соблюдая новые правила, девчонки позвонили Софье в пятницу вечером, напросившись в гости. И, когда вечером субботы они вчетвером готовили на Сониной кухне домашнюю пиццу, у Ярослава с Дашкой и Тори и состоялся тот самый знаковый разговор.

А началось все с жалобы Тори, изложенной в тоне преувеличенного нытья о том, что им слишком много задают в школе и приходится часами сидеть над уроками. «Но ничего, — выдала она бодрое замечание, — в скором времени уже не понадобится настолько упахиваться, делая уроки, потому что все будет решать искусственный интеллект».

— А кто будет следить за его работой? За направлением и управлением его деятельностью? — коротко иронично хмыкнув, спросил у нее Ярослав.

— А зачем за ним следить, если он ИИ? Он сам все решит и сделает, — пожав плечами, ответила Тори.

— То есть ты готова свое священное право выбора, даденное тебе при рождении как свободной личности, отдать вычислительной машине? — усмехнулся Ладников.