Новые сказки. Том 1

Проворно соскользнув с мостка, Русина нырнула. Переплыла озеро, выбралась на берег, схватила первый подвернувшийся под руку цветастый платочек и, завернув в него зеркальце, спрятала в густой осоке. Бросилась обратно в воду и поплыла туда, где озеро впадало в бурную речку.

Подплывая, увидела страшную картину: Водяной и Кикимора изо всей силы раскачивали лодку с орущей от страха ребятнёй. И только одна дочка Данилы, пятилетняя Ульян-ка не кричала, а испуганным зверьком смотрела по сторонам.

Русина не доплыла самую малость, когда лодка перевернулась и детишек накрыли игривые волны. Русалка заметалась: она то ныряла, то плыла по течению, когда наконец впереди мелькнул знакомый сарафанчик.

– Остановись! Ну какой тебе прок в маленькой глупой девчонке? – просила Русина речку, но та и слушать не хотела. Словно игрушку, упрямо продолжала всё дальше и дальше тащить несчастного ребёнка, а впереди уже бурлил страшный вир, которого боялись даже русалки. Русина поплыла быстрей, и речка тоже ускорила бег, нетерпеливо разгоняя волны-барашки.

– Ут-то-плюх… плюх… плюх… – шипела она сердито, направляясь прямо в тёмную водоверть.

Стремительный поток завертел сначала Ульянку, затем Русину, и в одно мгновенье они исчезли в ненасытном жерле водоворота.

* * *

– А-а-а-а!!! – неслись истошные бабьи крики. – А-а-а-а! Утопли!! Дети утопли!!

Данила, не чуя под собою ног, мчался к Усни-озеру. За ним с трудом поспевала Варвара. Бедная мать едва не лишилась рассудка, прослышав страшную весть. На берегу тем часом откачивали спасённых ребятишек, а в зарослях камыша трусливо хоронились Водяной с Кикиморой. Дознался бы кто про их проказы – мирной жизни настал бы конец!

– Ульянка! Улюшка!! Ты где?! – расталкивал всех Данила.

– Мы обшарили весь берег, но так и не нашли твою дочку… – виновато опускали голову мужики.

Варвара зашлась в рыданиях, а Даниле будто кто на грудь пуд калёного железа уронил. Плачущую мать бабы под руки в деревню повели, а Данила со своим горем остался один на пустом берегу. Несчастный отец то всматривался в озёрную гладь, то обводил безумным взглядом берег, словно хотел найти следы виновного в смерти дочери. И тут Данила заметил в осоке цветной лоскуток. Пригляделся: так это же платочек Ульянки! Взял в руки, развернул, а там… зеркальце в серебряной оправе!

Сердце обожгла страшная догадка. А ведь много лет назад, на такой же праздник Купалы, слова матери казались ему старушечьими бреднями.

«Остерегайся, сынок, Хозяйки озера! Она нарочно своё волшебное зеркальце девицам подбрасывает. И кто в него посмотрится, вмиг в русалку обернётся», – предупреждала она.

Посмеялся тогда над материнскими страхами Данила. Да видать, напрасно!

– Нам с тобой, мать, опасаться нечего. Я не красна девица, да и ты больше на кикимору похожа, – отшучивался он.

Не одно лето зарёй умылось с тех пор, как свела его судьба на озере с зеленоглазой красавицей, а по спине и по сей день ледяной холодок змеится. Не знал тогда парень, на кого посягнуть осмелился, да видно, расплачиваться только теперь придётся.

«Берегись, Данила! На своей земле ты хозяин, а на озере – моя власть!» – припомнилась давняя угроза русалки.

– Вот, значит, как ты отомстила? Дитя решила отнять, чтобы я до конца своих дней счастья не знал? Так будь же ты проклята, змея подколодная!

Данила размахнулся и что было мочи хватил зеркальцем о камень.

– Вот тебе, вот! Не будешь больше наших девок сманывать да детей сиротить!

Он втоптал осколки в песок, оправу забросил в озеро, а сам упал без чувств и дал волю слезам. Сколько пролежал – не помнил, только чудится ему, будто зовёт его Ульянка:

– Тятенька… Тятенька…

Открыл глаза Данила, огляделся.

«Неужто, – подумал, – со дна озёрного окликнула?»

Пригляделся, а по берегу, качаясь, как былинка на ветру, идёт его Ульянка.

– Уж не мерещится ли мне? Уж не чудится ли?

Нет, не чудится! И не мерещится! Бросился к дочке Данила, подхватил, к сердцу прижал. А она только вымолвить успела: «Русалка… там…» – да и обмякла на отцовских руках.

– Терпи, доченька, терпи, милая! Я этой ведьме тебя не отдам! Завтра сетями всё озеро опутаю и всю до одной нечисть повыловлю. Кончилась у них спокойная жизнь!

Дома Ульянка бредила, всё порывалась встать да поминала русалку. Бабка-знахарка святой водой углы окропила, молитвы пошептала и заверила, что всё это от испуга и к утру как рукой снимет. Слава Богу, что жива осталась! Ульянка уснула, а Данила стал думать, как отомстить за дочкины мучения.

* * *

Смеркалось. Русина брела по краю берега. Ей не хватало воздуха, ноги плохо слушались, глаза затянуло пеленой. Нужно было как можно скорее взглянуть на своё отражение и вновь обрести утраченную силу. Но сердце вещало недоброе. Русина вслушалась в тревожную тишину, сошедшую на Усни-озеро: ни камыш не шелохнётся, ни осока не зашелестит, ни рыба хвостом не плеснёт: всё замерло в ожидании неотвратимой беды.