Новые соседи

— Это толгувы! — крикнула раскрасневшаяся Вилея прямо в ухо. — Толгувы!

Повернувшись спиной к врагам, она прокричала фразу на чужом языке.

— Только не говори, что я сын дана, — бросил Ули, не отрывая взгляд от ползущих по несчастному дереву северян.

«А то опять в яму посадят».

Зычный глас рога и свистящие стрелы только подстегнули дикарей. Ствол деревца ходил из стороны в сторону.

«Здорово, если бы они все грохнулись в реку».

Вилейка, приседая и прихлопывая, громко кричала. Ултер расслышал знакомое «Вутсих, Вутсих» — внучка Вутца вновь рассказывала про своего знаменитого деда.

Проклятые ухорезы приближались, глаза горели злобой. Ултер подобрался… и над ухом просвистело. Стрелы вонзились в дикарей, с воплями они соскользнули в воду. Голодный поток схватил их, завертел и потащил прочь. На берегу взвыли, и вновь раздался призыв рога. Кусты раздались, из зарослей высыпала толпа дикарей. Их было много, очень много — нынешние преследователи оказались всего лишь маленьким передовым отрядом!

Ултер развернулся к противоположному берегу, откуда летели стрелы. А вот толгувов, наоборот, мало — едва ли с десяток наберется! По камням над потоком ловко скакал высокий воин, взмахивая руками и на миг замирая перед новым прыжком.

Вот наконец он оказался на ближайшем валуне, покрытом хлопьями пены. Воин сдернул с пояса веревку, умело закрепил ее, обернув вокруг камня, и бесстрашно бросился в воду. Поток мигом схватил его, веревка натянулась, но удержала. Два удара сердца — и воин вышел из воды, разводя руки в стороны.

— Давай! К нему! — крикнула Вилейка и подскочила к воину.

Он схватил ее и поднял. Ули подбежал следом — он не доверял чужакам, но что делать? От северян уж точно добра не жди… Вода оказалась холоднющей, Вилейка вскрикнула, а Ултер от неожиданности чуть не задохнулся, когда они на миг скрылись с головой. Толгув быстро преодолел глубокую промоину и зашагал дальше, к берегу. Темная вода вихрилась вокруг, цепляясь за руки и ноги, но воин не замечал потуг своенравной реки. Над его головой свистели стрелы — товарищи выцеливали северян.

Едва они оказались на берегу, как воин отпустил их и развернулся лицом к преследователям. Раскинув руки, он громко прокричал что-то обидное, стуча себя по груди. Соплеменники рассмеялись, а северяне зло взвыли. Дрожащая Вилейка покраснела. Бедняжка стучала зубами от холода.

Воин наклонился, белозубо улыбнувшись, и коротко спросил. Вилейка кивнула.

— Толбур, — ударил в грудь воин.

— В-в-вилея…

— Ултер, — ответил наследник и глянул в ясные глаза воина.

Тот усмехнулся и произнес длинную фразу на родном языке.

— Сказал, будем бежать до вечера. Так и согреемся, — шепнула Вилея.

Толгувы поорали еще, похваляясь над врагами, послали стрелы. А затем побежали. Тропинка — родная сестрица дорожки на том берегу — сразу подвернулась под ноги. Бежали не быстро, и Ултер втянулся. Вдох-вдох, выдох-выдох. Вилейка держалась рядом. Как и обещал воин, они быстро согрелись, и только ветер холодил лицо и шею. Из-под шапки тек пот, в сапогах хлюпало.

Бежали долго. Толгувы то и дело бросали взгляды на противоположный берег: северяне не показывались, но все понимали, что они поспешают где-то неподалеку. Добычу увели из-под носа: такого оскорбления заносчивые дикари не могли вынести! Густой ельник сменился прозрачным сосновым бором, затем тропа пошла вверх, и бежать стало совсем тяжело. Вилея запыхалась, прикусила губу. Ули протянул подруге руку, а Толбур мигом приметил неладное. Короткая команда — и один из толгувов подскочил, подхватив девчонку. Второй воин протянул руки к Ултеру, но тот ударил по ладони и припустил вперед.

Под вечер Ули совсем устал: горячий воздух обжигал горло, пот заливал глаза, колени ходили ходуном. Но парень держался. Когда неутомимые толгувы наконец остановились, он прислонился к стволу и закрыл глаза.

Воины мигом развели костерок, обложив камнями. Толбур приблизился. Что-то сказал. Мальчик разлепил глаза и слегка пожал плечами. Подошла измученная Вилея.

— Говорит, раздевайся. До исподнего.

Ултер хотел возмутиться, но увидел, как Вилейка сдирает с себя мокрую шубейку, стягивает порты и безрукавку — и скрывается под расстеленной кошмой. Сил спорить не оставалось: Ултер кое-как, с трудом поднимая руки, содрал с себя одежду. Скинул тяжеленную безрукавку — и из-под рубахи на грудь выскочил дареный амулет, дивный желудь с серебряной шляпкой. Толбур, стоящий рядом, громко вскрикнул, протянул руку. На поляне все замолчали, разглядывая Ули, будто впервые увидели.

Глаза Толбура сузились, он больно ткнул пальцем в грудь мальчика и требовательно спросил. Мальчик убрал желудь обратно под рубаху, и вокруг недовольно загудели. Вилейка высунула нос из-под кошмы и крикнула. «Вутсих!» — сумел разобрать Ултер.

— Это подарок дядюшки Вутца! — Ули выпятил губу и посмотрел на Толбура.