Новые стихотворения

Утро

И помнишь ты, как розы молодые,

когда их видишь утром раньше всех,
все наше близко, дали голубые,
и никому не нужно грех.

Вот первый день, и мы вставали

из руки Божья, где мы спали —
как долго — не могу сказать;
Все былое былина стало,
и то что было очень мало, —
и мы теперь должны начать.
Что будет? Ты не беспокойся,
да от погибели не бойся,
ведь даже смерть только предлог;
что еще хочешь за ответа?
да будут ночи, полны лета
и дни сияющего света
и будем мы и будет бог.

Лицо

Родился бы я простым мужиком,

то жил бы с большим просторным лицом:
в моих чертах не доносил бы я,
что думать трудно и чего нельзя
сказать…

И только руки наполнились бы

моею любовью и моим терпеньем, —
но днем работой-то закрылись бы,
ночь запирала б их моленьем.
Никто кругом бы не узнал — кто я.
Я постарел, и моя голова
плавала на груди вниз, да с теченьем.
Как будто мягче кажется она.
Я понимал, что близко день разлуки,
и я открыл, как книгу, мои руки
и оба клал на щеки, рот и лоб…

Пустые сниму их, кладу их в гроб, —

но на моем лице узнают внуки
все, что я был… но все-таки не я;
в этих чертах и радости и муки
огромные и сильнее меня:
вот, это вечное лицо труда.

Старик

Все на полях: избушка уж привык

к этому одиночеству, дыхает
и лаская, как няня, потушает
плачущего ребенка тихий крик.

На печке, как бы спал, лежал старик,

думал о том, чего теперь уж нет, —
и говорил бы, был бы как поэт.
Но он молчит; даст мир ему господь.

И между сердца своего и рот

пространство, море… уж темнеет кровь
и милая, красавица любовь
идет в груди больш' тысячи годов
и не нашла себе губы, — и вновь
она узнала, что спасенья нет,
что бедная толпа усталых слов,
чужая, мимо проходила в свет.

* * *

Я так устал от тяжбы больных дней
пустая ночь безветренных полей
лежит над тишиной моих очей.
Мой сердце начинал как соловей,
но досказать не мог свой слова;
теперь молчанье свое слышу я —
оно растет как в ночи страх
темнеет как последний ах
забытого умершего ребенка.

* * *

Я так один. Никто не понимает
молчанье: голос моих длинных дней
и ветра нет, который открывает
большие небеса моих очей.
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?

ПРИЛОЖЕНИЯ

Г. И. Ратгауз РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ (Жизнь и поэзия)