Новые страхи

Назвать ее красивой язык бы не повернулся. Это была странной формы штука, походившая на уродливую голову лошади. Но с чрезвычайно длинными, острыми, оскаленными зубами и безумными глазами, но не по бокам головы, а спереди. Один глаз был закрашен красной краской, которая отваливалась чешуйками, и Дэнни подумал, что другой глаз должен быть таким же, но, видно, краска кончилась, и его закрасили неоднотонным коричнево-малиновым. Все вместе казалось очень старым и каким-то поломанным. Никому фигура не нравилась, кроме художника.

– Ну, вот, установили, и что это, по-вашему, такое? – спросил Армаан.

– Напрасная трата денег, – сказал Билл. – Вот что это такое.

– Ее даже хорошенько не видно, – сказал Эдди. – Если идти не от западного перекрестка.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Армаан. – Ужасно, правда?

– Напрасная трата денег, – повторил Билл.

Они тогда проследили, как лебедка неловко опустила эту голову в чашу подставки. Художник кричал и размахивал руками, пока голова не вошла в нужное место, и тогда он отошел подальше и любовался ею.

Художник с одним именем сказал им, что это называется «Завоеватель» и что он смотрит на юго-восток, на все те земли, которые мы завоевали и разграбили.

– Почему? – спросил тогда Билл. – Что она ищет?

Этот вопрос очень понравился художнику, и он присел на корточки, схватившись за голову руками так, что ребята едва не пошли за помощью. Но он снова встал как раз вовремя, взял Билла за плечо, что, ребята это видели, Биллу совершенно не понравилось, и сказал очень медленно, как будто это была последняя реплика фильма или чего-нибудь такого:

– Искупление, приятель. Она ищет наше искупление.

Дэнни решил не глушить двигатель, пройти по траве и взять тачку. Движение по развязке было напряженным, и ему следовало постараться и принять деловой вид на случай, если мимо поедет кто-нибудь из муниципалитета. Еще раньше он бросил в кузов большую сеть, ту самую, с телескопически выдвигающейся ручкой, которую Эдди заказал, чтобы снимать с деревьев мертвых белок. Ни одной мертвой белки на деревьях они пока не нашли. Этот факт, как признал Эдди, он прочел на странице своей дочери в Фейсбуке. Но теперь сетка с телескопически выдвигавшейся ручкой у них была. И могла пригодиться.

Дэнни переложил сетку в тачку и стал обходить лесок по опушке, двигаясь по часовой стрелке.

Дойдя до места, где когда-то стояла машина художника, он остановился и поставил тачку. Годы изгладили глубокие следы шин, но Дэнни, да и все они знали, с какого именно места отбуксировали машину. Колючий дрок позади этого места рос особенно густо, а ива перед ним, которую кто-то стал было сдуру подрезать несколько лет назад (вероятно, Эдди), теперь представляла собой буквально метлу из блестящих ветвей.

Дэнни взял подушечку жевательной резинки и посмотрел в направлении от развязки в ту сторону, куда был обращен капот его грузовика. Поверх двигавшегося нескончаемым потоком транспорта с небольшой возвышенности он мог видеть шоссе, уходившее на восток, и за ним безучастный пейзаж. Видно было далеко. Было бы на что смотреть.

Полиция пришла к выводу, что небольшая дешевенькая машина художника попала в аварию, потому что бампер глубоко ушел в мягкий дерн откоса. Дверца у пассажирского сиденья была распахнута, а самого художника так и не нашли.

– Пристойно смылся, – сказал тогда Эдди.

– П-ф-ф-ф-т, – сказал Билл. – Неудивительно.

– Напрасная трата денег. Все это.

Дэнни и Армаан были на месте, когда буксировали машину художника. Билл сказал, что надо бы раздобыть где-нибудь дерна, чтобы привести в порядок травяной покров, но Армаан был мастер по части работать лопатой и граблями, так что эту работу так и не выполнили.

Пока машину художника грузили на эвакуатор, Дэнни поболтал с полицейским дорожной службы. Тот сказал, что бензобак был совершенно пуст и что аккумулятор сел. Дэнни потом часто и долго об этом вспоминал.

– Ну, уж это чересчур, – сказал тогда Билл, дочитав местную газету.

Это было уже когда Публичный художественный проект некоторое время воплощался в жизнь, художник разбил машину, исчез и больше его не видели, после того как ему пришлось часто выступать в местных новостях, отвечать на сердитые письма в газете и на посты в Фейсбуке, в которых спрашивали, почему его фигура хороша, хотя все, кроме него, считают ее плохой. Никому она не нравилась. Некоторые считали, что она отвлекает водителей и может стать причиной дорожного происшествия. Другие говорили, что это напрасная трата денег, что фигура уродлива и нелепа, в то время как в больницах не хватает медсестер, а библиотеки закрываются из-за нехватки библиотекарей. Большинство просто не понимало, что изображено.

– Что это такое? – спрашивал тогда Армаан.

– Говорят, он душевнобольной или что-то такое.

– Кто? – сказал Эдди.

– Художник. Публичный художественный проект.

– Да? – сказал Армаан.

– ПТСР[43], – сказал Билл. – П-ф-ф-ф-т.

– Да ты что? – сказал Армаан.

Никто не знал, что это такое, но Эдди сказал, что, кажется, слышал, будто это как-то связано со службой в армии.