Новые темные века

Современные самолеты мало походят на «Конкорд», воплощавший радикальные нововведения, и являются результатом пошагового улучшения: лучшие материалы, двигатели с повышенным КПД, более совершенная форма крыла. Последние из названных улучшений – мои любимые: концевая аэродинамическая поверхность – «крылышки» – теперь можно встретить на большинстве самолетов. Их изобрели не так давно, когда в ответ на нефтяной кризис 1973 года NASA предложило сократить потребление топлива путем постепенного совершенствования самолетов гражданской авиации. Они наводят на мысль об эпитафии на надгробии Бакминстера Фуллера в Кембридже, штат Массачусетс: «Зовите меня триммер» (позволяет поворачивать руль с минимальными усилиями). Проводить масштабирование небольших изменений нам еще под силу.

История – развитие и изменение – не всегда идет прогрессивно и правильно: не всегда мы поднимаемся по залитым солнцем холмам. И дело тут – иначе и не может быть – не в ностальгии. Скорее дело в принятии настоящего, независимо наступившего из линейной темпоральности, которая развивается важным, но запутанным образом из самой идеи истории. Больше нет и не может быть ничего ясного. Изменилась не многомерность будущего, а его предсказуемость.

В 2016 году в статье передовицы New York Times специалист по вычислительной метеорологии и бывший президент Американского метеорологического сообщества Уильям Б. Гейл привел множество примеров того, что человечество изучало на протяжении веков, но что изменилось под влиянием перемены климата: долгосрочные погодные тенденции, нерест и миграция рыб, опыление растений, циклы муссонов и приливов, случаи экстремальных погодных явлений. Боˊльшую часть летописной истории эти циклы в основном были предсказуемыми, и мы накопили огромные объемы информации, из которых черпаем знания, чтобы поддерживать устойчивость нашей все более запутанной цивилизации. На основании этих исследований мы постепенно развили свои способности делать прогнозы в самых разных сферах – от выбора посевных культур для определенного времени года до предсказания засух и лесных пожаров, динамики соотношения хищников и жертв, ожидаемых сельскохозяйственных урожаев и рыбных уловов.

Само существование цивилизации зависит от точности прогнозирования, но, к сожалению, наша способность предвидеть будущее постепенно снижается по мере того, как рушатся экосистемы, и на нас одна за одной обрушиваются бури, набиравшие силу сотню лет. Без точных долгосрочных прогнозов фермеры не будут знать, что и когда сажать, рыбаки не отыщут рыбу, экстренные службы не смогут спланировать меры по борьбе с затоплениями и пожарами, нельзя будет оценить пищевые и энергоресурсы и удовлетворить спрос. Гейл предвидит будущее, в котором наши внуки будут знать об окружающем мире существенно меньше, чем сегодня знаем мы, что приведет к катастрофическим последствиям для сложных сообществ(32). Возможно, мы уже перевалили через «пиковое знание» так же, как уже прошли через пиковую добычу нефти. Над нами нависла тень новых темных веков.

Философ Тимоти Мортон называет глобальное потепление «гиперобъектом», оно повсюду: окружает нас, обволакивает и связывает, но слишком велико, чтобы увидеть его во всей полноте. По большей части мы воспринимаем гиперобъекты опосредованно, через их воздействие на другие вещи – таяние ледяного покрова, вымирающая морская флора и фауна, проблемы на трансатлантических перелетах. Гиперобъекты проявляются везде одновременно, но мы способны почувствовать их только в определенном месте и среде. Мы можем воспринимать гиперобъекты как нечто личное, потому что они действуют на нас непосредственно, или можем представить, что они – результат научной теории. На самом деле, они выходят за рамки нашего восприятия или измерения. Они существуют без нашего участия. Они совсем рядом, но их сложно увидеть, поэтому теряется наша способность описывать их рационально, овладевать ими или преодолевать в любом традиционном понимании. Изменение климата – это гиперобъект, как атомная радиация, эволюция и Интернет.

Одна из главных характеристик гиперобъектов в том, что мы воспринимаем их только через воздействие на другие вещи, следовательно, для моделирования гиперобъектов нужно обширное вычисление. Их можно оценить только на уровне сетей, увидеть в них смысл посредством системы датчиков, эксабайтов данных и вычислений в пространстве и во времени. Ведение научных записей, таким образом, становится формой сверхчувственного восприятия: сетевое, общее, путешествующее во времени производство знания. Именно из-за этой характеристики гиперобъекты так ненавистны тем, кто придерживается определенных видов мышления, в особенности тем, кто настаивает на необходимости пощупать или почувствовать нечто нематериальное и неощутимое, и, следовательно, отбрасывает все, что не поддается такому познанию. На самом деле, споры по поводу изменения климата – это споры о пределах нашего познания.