Новые волны

– Я тебе говорил, что Марго была одержима «Пакманом»? Мы всегда ходили в тот захудалый бар только потому, что там стоит древний автомат с «Пакманом». И Марго заказывала пиво, разменивала пятидолларовую купюру на четвертаки и вставала перед ним, пока не напивалась настолько, что уже не могла играть.

Убедившись, что играю я ужасно, Джилл отобрала у меня телефон. Я наблюдал за тем, как расширяются у нее зрачки, пока она тыкает и смахивает.

– Почему «Пакман»? – спросила она.

– Она изучала его как программист. Поняла принцип, по которому призраки гоняют тебя по лабиринту. Игра разработана так, чтобы казаться легкой, хотя она довольно сложна. Люди должны пытаться победить снова и снова.

Джилл наконец отложила телефон.

– Это ведь очень грустно? – спросил я. – Что можно обманом вовлекать людей делать что-то до бесконечности.

– Люди ни за что не посвятят себя чему-то одному навсегда. Но готовы заниматься ерундой, пока ты их дурачишь, – выдала Джилл. – Как мои бывшие.

Когда я не рассмеялся, Джилл добавила:

– Это шутка.

Шутку я не распознал, но задумался. Если на это способна игра, то и я смогу. Водя за нос Эмиля, я могу продлить жизнь своей команде.

– Брэндон на работе всегда говорит: не проси разрешения, проси прощения.

– Идеология насильника.

– Что? – переспросил я. – Извини, мне нужно вернуться на работу.

Каждый решенный клиентский запрос сохранялся в базе данных, которая скармливалась алгоритму Эмиля. Чем больше решенных запросов, тем точнее будет алгоритм. И в какой-то момент данных окажется достаточно, чтобы алгоритм смог автоматизировать процесс.

Но что, если слегка изменить данные? Если система Эмиля станет поглощать ложную информацию, то будет обучаться на основе ложных событий. И вместо того, чтобы улучшаться, откатится назад.

Когда я вернулся в офис «Фантома», все уже ушли. Еще мерцали заставки на мониторах компьютеров, которые работали круглые сутки. Я проводил почти все время на этаже службы поддержки, но на главном этаже за мной сохранились стол и компьютер. Я не пользовался им много недель.

План был прост: изменить статус нескольких сотен случайных запросов, чтобы запутать алгоритм Эмиля. Система пыталась найти закономерность в десятках тысяч пользовательских запросов, которые мы решали. Если мне удастся внести в итоговые решения элемент случайности, система не сможет обнаружить принцип, которым мы руководствовались. Успехи Эмиля пойдут на спад, а люди в службе поддержки не потеряют работу. Но мое вмешательство должно быть хаотичным насколько возможно – нужно внести в систему человеческую непредсказуемость.

Мне пришло в голову, что Эмиль может что-то заподозрить, если точность его алгоритма резко упадет. Но скорее всего, он будет винить себя, а не данные. В отличие от людей, данные нейтральны, данные непогрешимы, голые цифры никогда не бывают корыстны.

И на каком-то уровне программисты правы насчет данных. Но ведь есть люди.

Когда я приехал к Джилл, то обнаружил, что она готовит… что-то.

– Не думала, что ты вернешься так быстро. А еще я не думала, что эта хрень так затянется. Я надеялась закончить до твоего прихода.

Она выглядела слегка измотанной – беспокойно металась между большой кастрюлей и сковородой на плите.

– Что ты готовишь?

– Пасту. – И пояснила: – Спагетти.

– Ну, пахнет отлично, – откликнулся я, ведь это и полагается говорить.

Я предложил помощь, но Джилл заявила, что у нее все под контролем. Я заметил, что лук она накромсала здоровенными ломтями. А паста определенно кипит уже слишком долго. И сомневаюсь, что она сначала посолила воду. Но все же я оценил ее жест. Обычно готовил я, и мне это вполне нравилось. Но каждому полагается выходной.

– Что тебе нужно было сделать на работе? – спросила Джилл.

– Да так, неинтересная ерунда.

Джилл, похоже, задело мое нежелание рассказывать.

– С кем ты разговариваешь?

– В смысле?

– Ну, когда ты думаешь о чем-то, взвешиваешь решение, – она перевела взгляд со спагетти на меня, – с кем ты это обсуждаешь?

– Ты хочешь, чтобы это была ты?

– Нет, необязательно. Но должен же быть человек в твоей жизни, с которым ты общаешься по-настоящему.

– Ну, раньше это была Марго, – ответил я. – Очевидно.

Джилл вернулась к готовке, но вопрос напрашивался сам собой.

– Вы с Марго не были парой?

– Ты уже спрашивала это в вечер нашей первой встречи. Нет, мы не были парой.

– И ни разу не перепихнулись?

– Ни разочка.

– И ты об этом даже не думал?

– Ни-ког-да. – Настойчивость Джилл пробудила во мне раздражение. И злость.

– Хотя ты ей восхищался, говорил с ней обо всем и хотел быть с ней рядом постоянно.

– К чему этот допрос?

– Ты явно одержим Марго, и мне трудно поверить, что мысль о том, чтобы переспать со своей красивой подругой, никогда не приходила тебе в голову.

– Лишь потому, что она привлекательна…

– Она была красивой.

– Ладно, согласен, Марго была красива. К чему ты ведешь?

– Я просто не верю, что ты не был влюблен в нее.