Новые волны

– Конечно, я был влюблен! Но что, если я могу любить кого-то и не желать его оттрахать? Люди вечно твердят, что романтические отношения – это больше чем дружба. Но что, если дружба – куда более глубокая связь? Что, если близость не требует физического контакта? Что, если в действительности лучше без него? Что, если есть люди важнее тех, с кем мы спим?

– Очень странно говорить такое человеку, с которым спишь, – заметила Джилл.

Даже сейчас я не мог объяснить это ей. Она не понимала, что было у нас с Марго. Не могла даже вообразить.

– Просто ты постоянно твердишь про Марго, – сказала Джилл, – но в твоих рассказах она больше похожа на памятник, чем на человека.

– У тебя лук горит.

– Что?

Я указал на дымящуюся сковородку.

– Блядь!

Я надел пальто и сказал, что схожу в магазин за луком. Вернувшись, показал ей, как резать лук – сначала на полумесяцы, потом длинные вертикальные разрезы, подталкиваем лук под нож, чтобы он не рассыпался. Она снова заявила, что ей не нужна помощь. Так что ужинали после десяти. Спагетти оказались хороши, хотя в соусе не хватало соли.

– Ты бы сказал, если бы тебе не понравилось? – спросила Джилл.

– Конечно, – ответил я, вероятно соврав.

Каждый четверг в шесть вечера группа из четырех программистов собиралась в одном из конференц-залов «Фантома», чтобы сыграть в настолку. Меня поражало их постоянство.

Но как-то один из игроков выбыл. Брэндон забрал его с собой в Сан-Франциско, где встречался с инвесторами – обсудить следующий этап финансирования. И меня позвали на замену. Я нехотя согласился.

Хуже, чем слушать, как кто-то объясняет правила настольной игры, может быть лишь одно: когда их объясняет серверный администратор.

– Какова моя цель в этой игре? – спросил наконец я, устав слушать нудеж.

Игроки рассмеялись, будто впервые признавая, что конечная коллективная цель, слагаемая из раскладки картонных шестиугольников, игральных карт и набора деревянных фишек, не самоочевидна. Темой игры был необитаемый остров. Вы, первооткрыватель, должны заселить его – и не просто заселить, а сделать это лучше других игроков. В идеале цель – набирать очки, которые получаешь за постройку деревянных домиков. Домики можно построить, имея ресурсы. Ресурсы даются за постройку домов в определенных местах. Закольцованная логика. Программистам нравилась игра, поскольку она представляла собой замкнутую систему, в которой они могли состязаться.

Я играл кое-как. Мои слегка раздраженные соперники снова и снова поясняли мне правила. Но когда я начал понимать, как все работает, дело пошло веселей. Я обретал контроль над ситуацией. Спустя пару часов игра закончилась, и я здорово продул, но ощущал удовлетворение от того, что уже почти уловил ее основные принципы. Было уже больше восьми, и в офисе никого не осталось. Мы пошли на второй круг.

Мы уже выпили по шесть или семь банок пива, когда приблизились к финалу второго кона. Я опять проиграл, хотя кое-какие мои ходы и удивили знатоков. И мне было весело, как ни странно. Не знаю, почему я думал, что мы с Марго единственные, кто брюзжит из-за Брэндона и Эмиля. Что ж, у этих парней хватало претензий к Брэндону, и побольше, чем у нас, – правда, не столько насчет его зазнайства, сколько в связи с направлением развития компании. Скотт, который работал в «Фантоме» дольше всех (еще до того, как возникло само название), заявил, что нельзя потворствовать инвесторам ради финансирования. Неужели мы действительно хотим создать сервис для подростков, лишь бы ублажить венчурных капиталистов? Том был с ним не согласен. Он считал, что идеалистическая миссия «Фантома» провалилась, но пользователи нащупывают новое и даже более интересное применение сервису. Нам повезло, что подростки, подыграв, дали нам жизнеспособный проект. Джош, напротив, сомневался, что мы когда-нибудь сможем зарабатывать на подростках. Как только мы пытались построить бизнес на них – поощряли, а затем вынуждали их платить, – они массово мигрировали на другой, бесплатный мессенджер. И вообще однажды нас обчистят: кто-нибудь профинансирует схожий сервис с помощью венчурных капиталов, а мы останемся с носом.

– Не знаю, – сказал Скотт. – А ты что думаешь, Лукас?

Я удивился, что их интересует мое мнение. Попытался увильнуть.

– Если честно, я слабо разбираюсь в технологиях, чтобы понимать, что хорошо для «Фантома».

– Никто из нас не разбирается, – заявил Том. – В смысле, Брэндону всего двадцать четыре года, а он уже директор.

Джош поддакнул:

– Ты в службе поддержки. Ты целыми днями общаешься с пользователями. Возможно, ты лучше всех в компании понимаешь «Фантом».

– Я читаю жалобы, но никогда не встречал людей, которые используют «Фантом», – ответил я. – И сам никогда не пользовался.

Я вынул свой телефон-раскладушку.

Джош рассмеялся. Том сказал мне, что я нелеп. Скотт уверил, что компания купила бы мне смартфон.

– Кто-нибудь обменяет руду на пару овец? – спросил я.

Желающих не нашлось.

Какой поступок Марго особенно тебя удивил?