Новые времена

– Эта девушка добивается Мадигана изо всех сил, – заметил Филипп, когда остался один на один с Аделиной. – Шансов на спасение у него никаких. А ты ее поддерживаешь и всячески содействуешь. Не отпирайся.

– Я хочу, чтобы к тому времени, как дети выйдут из-под его опеки, бедняга удачно устроил свою жизнь. Места учителя ему больше не найти.

– Как об учителе я о нем невысокого мнения, – сказал Филипп. – Начнем с того, что он слишком много пьет. И потом, никакой дисциплины. Это ты его наняла. Я просто смирился.

– Их браку препятствует одно обстоятельство, – сказала Аделина. – Люциус – католик.

Глаза Филиппа расширились.

– Илайхью Базби ни за что не смирится со смешанным браком, – сказал он.

– Ему говорить необязательно, – заявила Аделина. – Люциус не активный католик. Уже несколько лет ноги его не было в церкви, не считая нашей.

– Он не вырос в моих глазах, – сказал Филипп. – Хотел бы я помешать их браку, только зачем? Девица решила его захомутать, и как пить дать захомутает.

Филипп оказался прав. Пока все вокруг бурлило планами и контрпланами, Амелия Базби и Люциус Мадиган обручились. Он и сам не понимал, как это произошло, но, когда испытания закончились и он прибился к берегу, ощущал великое спокойствие, что было сродни счастью. В семье Амелии в целом были рады ее предстоящему отъезду. У нее был волевой характер, она никогда не сомневалась в своей правоте.

Она сама сшила свадебное платье, и пресвитерианский священник зарегистрировал брак в усадьбе Базби.

Амелия даже не пыталась скрыть торжество победы. Она заполучила мужчину, которого сама выбрала. Ни один человек в тех краях, даже сам настоятель мистер Пинк не мог сравниться с ним по учености. Безусловно, у него имелась склонность к хандре, но ее бодрости духа хватит на двоих. Она рассчитывала, что под ее воздействием – ведь она понимала, что ни перед чем не остановится – он получит должность профессора в университете.

На медовый месяц они отправились на Ниагарский водопад. Там, под рев падающей воды, они бродили, взявшись за руки. По ночам от темноты и интимной обстановки у него развязывался язык, и он изливал поэтические порывы своей кельтской души. Она не понимала и половины того, что он говорил, но слушать умела отлично, и ее круглые светлые глаза, широко раскрытые в темноте, упивались его воображаемым лицом, а аккуратные розовые уши – словами, слетавшими с его губ.

На третью, и последнюю ночь в Ниагаре Мадиган решил посвятить ее во все то, что знал о планах Кертиса Синклера. Из обрывков услышанных разговоров, в результате порывистой доверительности Люси Синклер он узнал больше, чем могли себе представить в «Джалне». Теперь, одурманенный воздержанием от алкоголя и потаканием животным наслаждениям, он выложил все, что знал. К своему ужасу, Амелия узнала о запланированных рейдах по ту сторону границы, о предстоящих поджогах, о подлежащих уничтожению поставках. По духу, по силе характера она была дочерью своего отца. Ничем не выдав своих истинных чувств, она крепко прижимала Мадигана к себе, пока он не заснул.

А сама провела первую в жизни бессонную ночь.

Когда наступило утро, она точно знала, что делать. Выскользнув из постели, она оделась, не потревожив сон Мадигана, и вышла на улицу небольшого города. Она знала, где искать коттедж, в котором размещался штаб шпионов янки, так как сидела со своим вязанием в комнате, когда они разговаривали с отцом. Тот знал, что ей можно доверять.

Некоторое время она провела в коттедже, рассказывая о своем открытии – правда, не сообщив, как именно его сделала. Она почти задыхалась от волнения, но слушатели были в крайнем отчаянии и хватались за любые намеки. К тому же Амелия была закутана, будто в плащ, в дух благодетельной надежности.

Разволновавшись, по дороге в гостиницу она сбилась с пути и вернулась позже, чем рассчитывала. Ее предрасположенность к влюбленности никоим образом не уменьшилась из-за того, что выболтал Мадиган. И она почти бежала – так сильно было ее желание вернуться к нему. Она собиралась просто сказать, что вышла на раннюю прогулку. Он никогда не узнает, как она воспользовалась его ночной доверительностью. Ею овладело ощущение власти и даже благородной справедливости. Она не предполагала, как глубоко в ее чувства проникла ревность к Люси Синклер.

В номере царил беспорядок. Люциус Мадиган снялся с места, забрав все свои вещи, и не оставил прощальной записки.

X. Различные события

Пока Амелия и Люциус Мадиган проводили свой короткий медовый месяц, роман между мулаткой Белль и полукровкой Титусом Шерроу неотвратимо двигался к завершению, к их взаимному удовольствию. Белль счастливо ожидала, когда выйдет замуж за этого грациозного обольстителя, а он был счастлив в уверенности, что ему удастся ее соблазнить.

Однажды утром, подавая на завтрак бекон с жареной картошкой, Тайт обмолвился Уилмоту, что находится в прекрасном расположении духа. Уилмот, подняв глаза от газеты за прошлую неделю, взглянул в гордое, но дружелюбное лицо своего протеже.