Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

– Услуга от заведения, – усмехался хозяин.

Но для Эверта нужно было придумать что-то другое. Его пригласил посетить туалет один из постоянных посетителей кафе, живший неподалеку на той же улице. Что до меня, то я, к счастью, перед отъездом надел чистый подгузник.

– Приду сюда еще раз, если мой мочевой пузырь не воспалится, – пропыхтела Леония, возвратившись после путешествия в туалет.

Все-таки, отправляясь в дорогу, важно не пасовать перед такими неудобствами, как труднодоступный туалет. Печальный опыт учит: если пожилой человек сходит с дистанции, он (или она) на нее уже не возвращается. Если ты перестал ездить на велосипеде, водить машину, выходить в свет, двигаться, немного следить за собой, вызывать такси или ходить в гости, ты остановился навсегда. Хотя бывают исключения. Один мой знакомый в день своего восьмидесятилетия продал машину, пожалел об этом и через год приобрел новую, но – словно чтобы доказать, как он был неправ, – через месяц он не уступил дорогу на перекрестке грузовичку справа. Новый автомобиль превратился в металлолом.

В половине двенадцатого мы вышли из машины у подъезда нашего дома. Почти во всех окнах было темно.

– Да здравствует швейцарский ресторан Эверта, – провозгласил Антуан слегка заплетающимся языком. В ответ прозвучали одобрительные крики “Браво!”. В нескольких окнах зажегся свет и немного раздвинулись шторы.

ЧЕТВЕРГ 14 мая

Вчера на прогулке (десять минут с перерывом) я встретил свою бывшую соседку Аню. Она шла по велодорожке, держа в руке полбуханки хлеба.

– Антье, вот так встреча! Как твои дела?

Она как-то задумчиво посмотрела на меня.

– Дела? Очень хорошо. Вот, иду из булочной.

Я спросил, как она здесь оказалась.

– Подумала, схожу в булочную и немного прогуляюсь, – сказала она.

– Но ты ведь все еще живешь в Западном районе?

Да, она все еще живет там.

– Мне пора возвращаться.

И тут ужасная правда дошла наконец до меня. Из района Амстердам-Запад полтора часа хода, Антье хочет вернуться домой, но не понимает, где ее дом. И, кажется, не совсем понимает, кто я такой.

– Узнаешь меня, Антье? Я твой бывший сосед. Мы жили рядом двадцать лет.

– Да-да, сосед, – бессмысленно улыбнулась она. – Обычно я езжу на машине, но погода такая хорошая, и я решила пройтись.

Я спросил, с каких пор у нее опять есть машина.

– Ну, уже давно.

Я пригласил ее на чашку чая, взял за руку, и мы пошли домой. Она крепко держалась за мою руку. В рекреационном зале она с глубоким вздохом устало опустилась на стул. У нее в сумке зазвонил телефон. Она не отреагировала.

– Вы не хотите взять трубку? – спросила дежурная сестра, подавая чай.

Антье, ничего не понимая, смотрела на свою сумку.

– Я возьму, ты позволишь? – спросил я.

Звонок был кстати. Но пока я извлекал телефон из сумки, он уже перестал звонить. Я попросил сестру помочь, потому что не умею обращаться с современными телефонами.

– Кто-то пытался до вас дозвониться. Двенадцать раз.

– Наверно, опять мой сын. Он не хочет, чтобы я выходила из дома одна, – сказала Антье.

– Давай перезвоним ему? – предложил я.

Ей это понравилось.

Через двадцать минут за ней приехал на машине ее сын Берт. Он был рад меня видеть. Антье простилась вежливым поклоном и послушно села в машину.

Берт обещал заглянуть на чай в субботу днем.

– Заодно и поболтаем.

Сегодня Вознесение. После обеда Эверт зайдет в гости. Выпьем за благополучное путешествие Господа нашего Иисуса на небеса.

ПЯТНИЦА 15 мая

Эверт был тих и спокоен. Мой лучший друг плохо себя чувствовал. Я видел, что ему больно, но, когда заговорил об этом, он только отмахнулся.

– Хендрик, дружище, позволь процитировать тебе блестящий текст песни Франса Бауэра[10].

И, отчаянно фальшивя, пропел:

– Везде есть это. Потом есть то. И снова это. И снова то.

– Несмотря на столь глубокомысленный текст философа Бауэра, я все-таки волнуюсь, Эверт.

– Перестань, Грун, ты известный пессимист. Так недолго и помереть.

Он сказал это с улыбкой, но я чувствовал, что улыбка была вымученной. Эверт – честный, надежный мужик, но ему нельзя верить, когда дело касается его самочувствия. Тут он бездарный актер и плохой лгун, не дает мне возможности поддержать его или утешить.

СУББОТА 16 мая

Герт купил в “Декамаркте” восемьдесят четыре пакетика растворимого супа. За каждые три пакетика получаешь наклейку зоопарка “Артис”. За двадцать восемь наклеек выдают два бесплатных билета в “Артис”. А растворимого супа хватит на 252 дня.

– Встряхнись, Хенк, – проворчал Герт в четверг. – Завтра едем в “Артис”.

Я не сразу согласился на эту поездку. Не для того я покупал скутмобиль, чтобы соваться в толпу.

– Подумаешь, одной вмятиной больше, – равнодушно заметил Герт.

На это нечего было возразить.

И таким образом вчера днем мы отправились в такое место, где было даже больше народу, чем я опасался.

– Держись сразу за мной, – приказал Герт.

Это помогло. Он то и дело прижимал к обочине то велосипедиста, то скутериста и дружески улыбался своим жертвам. Кроме злобных взглядов, ему изредка адресовали одобрительный кивок.