Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

На его месте я бы не был так уверен, но ему я ничего не сказал. Может, Леония не получила высшего образования, но в интеллекте, особенно в социальном интеллекте, ей не откажешь. Как бывший завуч ручаюсь головой, что у Леонии есть свои подозрения.

ВТОРНИК 4 августа

Не имея возможности прыгнуть в машину и примчаться на место происшествия, старые зеваки со своими роляторами толпились вокруг консьержа и пялились в компьютер. Они в который раз смотрели видеозапись аварии в Алфене-ан-де-Рейн, когда опрокинулись два больших подъемных крана. Самое страшное – пес под обломками, говорили наши жильцы. Он еще лаял. Коротким предсмертным лаем.

После чего караван любителей сенсаций переместился в гостиную, где немедленно был включен телевизор. В экстренных выпусках новостей журналисты брали интервью у соседей, экспертов и свидетелей происшествия.

– Вот я и подумал, что за шум? – делился впечатлениями свидетель.

– То есть вы не сразу поняли, что обрушились два огромных крана и пролет моста площадью двадцать пять на пятнадцать метров? – вот какой вопрос мне хотелось бы услышать от репортера.

И еще: заместитель бургомистра говорил о трагическом несчастном случае. Ну разве не удивительно?

После очередного повтора и очередного бессодержательного интервью я все-таки оседлал свой скутмобиль и отправился на прогулку с моим невозмутимым другом Гертом. Чтобы вывести его из равновесия, нужно нечто большее, чем два свалившихся крана. Стояла жара. Даже луга Ватерланда немного пожухли, если можно так сказать о лугах. Кроме коров, ни души. Слабый ветерок. В Зундердорпе на благотворительной ферме “Наше желание” мы съели мороженое. Будем наведываться туда чаще. Там работают люди “с ограниченными интеллектуальными возможностями”, раньше их без всяких экивоков беззлобно назвали бы деревенскими дурачками. Они всегда шумно и восторженно приветствуют нас как старых друзей.

Наш проект дегустации всех вкусов в кафе “Лучшее мороженое” свернут. Мы были там три раза и не попробовали даже половины всех вкусов, но, в сущности, видели достаточно, чтобы, так сказать, поставить точку. Тем более что газеты называют такие кафешки “евромойками”. Они вылезают повсюду, как грибы после дождя. Причина самая простая: для их открытия не требуется специальной лицензии на гастрономическую деятельность. Пара подносов с итальянским мороженым в пустом магазине, подставной хозяин за прилавком – и вот вам готовая прачечная для отмывания денег. Чтобы эти новые мороженщики честно заработали на хлеб насущный, каждый житель Амстердама должен ежедневно съедать две порции мороженого.

СРЕДА 5 августа

Мы, пережившие войну, считаем позором, что наши солдаты не используют на стрельбах реальные пули. Прицеливаясь, они должны теперь орать “пиф-паф” или, того хуже, “пинда-пинда”, что по-голландски означает арахис.

Армия без пуль просто смешна. Представьте себе инструктора по стрельбе, который орет в лицо морскому пехотинцу, чтобы тот громче кричал “пиф-паф”. И все свои танки мы продали. Я не фанат армии, но считаю так: либо выдавайте солдатам реальные пули и танки, либо закрывайте лавочку.

Я думал, что у меня обыкновенная забывчивость, а вот и нет, похоже, у меня легкое когнитивное нарушение. Так, по крайней мере, называет это газета. Я вздохнул с облегчением. Прежде всего меня утешил эпитет “легкое”. Мы, люди старой закалки, с трудом осваиваем новую терминологию. Только успели привыкнуть к всевозможным комиссиям по любому поводу, как с недавнего времени нас начали донимать “оперативные штабы”. Например, оперативный штаб “Дневной уход при деменции”, оперативный штаб “Опека на дому” и оперативный штаб “Достоинство и гордость” (во имя нежной заботы в домах престарелых). Только успели привыкнуть, что старческий маразм называется “деменция”, а это уже “альцгеймер”, или “когнитивное нарушение”. Новые трудные слова, прежде всего из уст политиков, не столько проясняют, сколько затемняют смысл высказываний. В большинстве случаев за этим скрывается урезание бюджетов или сотрясение воздуха, либо и то, и другое.

Большинство обитателей нашего дома безропотно это глотает. Нам уже не хватает остроумия и энергии, чтобы выяснять, что конкретно “они” имеют в виду и к чему стремятся.

Завтра собираюсь проведать свою приятельницу Гритье в закрытом отделении. Загляну к медсестрам, спрошу, как обстоят дела с оперативными штабами.

ЧЕТВЕРГ 6 августа

Вчера я был приятно удивлен приходом Фриды. Тук-тук-тук, в двери показалась белокурая головка с конским хвостиком.

– Можно войти?

– Конечно, милости прошу.

Я сказал, что рад снова видеть ее после долгого перерыва, и спросил, знает ли ее мама, что она здесь.

– Ну-у… в общем, я сказала, что иду играть на улицу. А то она бы сказала, что нельзя разговаривать с чужими дядями. Мама делает уборку у бабушки.

– А с чужими тетями можно разговаривать?

Фрида думает, что без проблем.

– Послушай, ты не беспокойся, ведь ты же не чужой дядя. Я уже три раза была у тебя в гостях.

Я спросил, что она хочет выпить.

– Я люблю лимонад.