Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

В те дни, когда на улицах разгоралась революция, от Э. веяло уверенностью, и он казался отрешенным: может, от развитой духовности, к которой часто приходят в старости, а может, от оглушительной тишины вакуума, в который он себя поместил в последнее время. А она, которая только и видела, как заживо линчуют тех, кому она полностью посвятила жизнь, уже год как решила, что она не хочет говорить, ходить и, что больше всего поражало окружающих, она не хотела больше есть! Н., которая всю свою сознательную жизнь боялась голода и нищеты, боролась с лишним весом и уж точно никогда не могла себе отказать в куске слоеного пирога с сыром в сливочном масле. Вечером 23 ноября Э. пришел домой, где его ждали Н. и несколько членов семьи. В тот день вопрос стоял ребром: применить силу к демонстрантам или нет. Он пришел домой растерянным и побежденным: в этот день протестующие штурмом взяли здание парламента, где он выступал. Н., похудевшая на шестьдесят килограммов, в бирюзовом халате, встретила его в своей коляске и медленно произнесла: «Разве ты прольешь кровь?»

В этот же вечер в соседней резиденции Э. встречался с людьми, которые желали его отставки. Толпа людей уже стояла у ворот дома, где оставалась Н. и члены ее семьи. Начальник охраны сказал гасить свет, собрать все необходимое и готовиться к эвакуации. Ее, одетую в шубу и красивую косынку, спустили в коляске по лестнице. По центральному телевидению показывали огромный самолет и говорили, что Н. и члены ее семьи уже в самолете, чтобы улететь из страны. Глядя на Н., никто из окружающих не смел паниковать. Все сидели одетыми и ждали чего-то. С присущим ей олимпийским спокойствием, которое всегда посещало ее во время очередного апокалипсиса, Н. попросила позвонить Э. На ее лице не дрогнул ни единый мускул.

— Милый мой, ты же два года изводишь меня с твоим «хочу в отставку, хочу в отставку». Что ж ты сегодня так разупрямился? — и на лице появилась легкая улыбка.

Через три минуты Н. и ее семье сообщили, что Э. ушел в отставку. Спустя еще несколько минут Э. вернулся к Н., которая твердила, что это счастливейший день в ее жизни, потому что теперь он будет сидеть дома и посвящать ей время. В ответ он взял с нее обещание, что она выздоровеет и заново начнет ходить. «Обещаю», — твердо сказала Н. Незадолго до смерти она действительно встала и прошлась, как и обещала.

В день ее 75-летия Э. на листке бумаги написал несколько фраз и принес записку на ее могилу. По просьбе к Патриарху Илии Второму Н. похоронена во дворе их дома.

«Моя Нанули… Жизнь без тебя оказалась непостижимым подвигом… С днем рождения, любимая!»

Валентин Юмашев. Дальняя комната

Валентин Юмашев работал талантливым журналистом в «КП» и «Огоньке» до тех пор, пока не стал главой администрации президента России Бориса Ельцина. С тех пор он не только не писал в газеты и журналы, а и не давал туда никаких интервью. «РП» не скрывает своей радости по поводу того, что именно на страницах нашего журнала происходит возвращение Валентина Юмашева в большую журналистику. Он пишет о том, что любит больше всего на свете: об авторской песне. А поет (хоть это не только его песни, а и его любимых авторов) о том, кого любит больше всего на свете: о своей жене Татьяне Юмашевой. Диск, посвященный ей, «РП» воспроизвел в качестве специального приложения к этому номеру журнала.

Я люблю петь. С детства. Помню, на уроке музыки, когда учитель спрашивал класс: «Ну кто нам сейчас что-нибудь споет?» — и все тоскливо вжимались в парты, я смело тянул руку, затем выходил к доске и под баян учителя исполнял «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так». Как сейчас помню, это было в третьем классе.