Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Кем я только не была — кухаркой, жирной уродливой тварью, старой б…, лицемерной богатой сукой, жидовкой и антисемиткой, короче, пожалуй, весь комбинаторный ряд из латинских букв, которые можно было собрать в самые невероятные слова из обсценной и не очень, к тому моменту был полностью исчерпан.

Мой дневник стал кулинарным.

С «главной кухаркой ЖЖ» мой виртуальный аватар, Белоника, был на своей территории, и чувствовать я стала себя гораздо комфортнее и сосредоточеннее, чем раньше. И то, что раньше заставляло ощущать себя такой беспомощной, неожиданно сделало меня очень сильной.

И постепенно, с помощью почти уже восемнадцати тысяч моих френдов — некоторые из них уже прочно перешли в мою реальную жизнь в качестве обыкновенных друзей, — блог опять совершил непредсказуемое для меня движение. (Мне каждый раз очень смешно читать про себя как про «маркетинговый проект».) Я согласилась на предложение издательства выпустить книжку, «кулинарный блокбастер», как сказал один из журналистов, и, наверное, по динамике и драматургии того, как это происходило в моей реальной жизни, это был именно он. Блогбастер, ага. С неожиданным фееричным успехом.

И с полным переворотом моей жизни с ног на голову, бесконечной готовкой и учебой, подстраиванием наших семейных путешествий под мои интересы, переделыванием фотографий (я чудовищная перфекционистка), а также покупкой фотоаппарата Leica, с которым мы стали неразлучны, какой-то тотальной стремительной переориентацией. Мне ужасно забавно смотреть на свою эволюцию за год. Я как-то залезла во фликр, в котором храню все свои жэжэшные фотографии, на первые страницы. Это просто невозможно. И читать мои тексты годичной давности тоже невозможно. Это два разных человека. Я, конечно, знаю, что упорна и обучаема. Но тут, пожалуй, впервые в своей жизни я себе по-настоящему приятно удивилась.

И — да, виртуальная Белоника опять объединилась с Никой Белоцерковской, она вышла в реальную — реальней некуда — жизнь, с книжкой, родившейся из блога, со встречами с читателями в книжных магазинах, с дальнейшими идеями о том, как больше не терять тех друзей и просто симпатичных людей, с которыми удалось встретиться, и — кто знает, может быть, с очевидным ощущением шизофрении окружающего пространства, потому что ни мне самой, ни кулинарному блогеру Белонике до сих пор до конца не ясна одна вещь. Где он — виртуальный мир — заканчивается и где начинается реальный.

Но зато такое павичское «у нее было два голоса» перестало меня пугать совершенно.

P. S. Главному редактору: Не очень пафосно? Чего-то перечитала, х… ня какая-то напыщенная.

Б…, разучилась писать что-то, кроме рецептов

Хнык.

Ошыпки править нету сил.

Андрей Бильжо. Звери, вы люди!

Художник и психиатр Андрей Бильжо виртуозно умеет корчить рожи, играть бровями, ему отвечают взаимностью черепахи, и попугаи влетают в его жизнь через открытое окошко.

В его жизни много цирка. И в колонке тоже.

В детстве я корчил рожи. В школьном дневнике учителя так и писали: «Корчил рожи. Родителям прийти в школу».

Вначале я сидел на последней парте, и весь класс поворачивался в мою сторону. Ждал, когда я начну. Начну корчить рожи. И я не заставлял себя долго ждать.

Учителя меня выгоняли из класса. В дневнике появлялась новая запись: «Корчил рожи. Сорвал урок!» Потом меня пересадили на первую парту, и тогда уже я поворачивался к классу, который ждал этого момента. И меня опять выгоняли за дверь.

Так играть бровями могли только мой папа и я. Не верите? Вот смотрите. Левая бровь вверх — правая вниз. Правая вверх — левая вниз. Две брови вверх…

Я это и сейчас делаю виртуозно. Под музыку. Аккомпанементом может служить все, что угодно. От собачьего вальса до любой симфонии Бетховена.

«Бильжо, ты — клоун!» — ругали меня учителя. А мне было приятно. Я мечтал быть клоуном. А потом в цирке на Цветном бульваре я увидел гениального Леонида Енгибарова и понял, что клоун — это вовсе не тот, кто корчит рожи.

Однажды я пошел в цирк зверей, то бишь в «Уголок дедушки Дурова», со своим внуком Егором, большим защитником зверей. Он так их любил, что как-то перестал есть все мясокурорыбное. Сидя за семейным воскресным столом и показывая пальчиком на невегетарианские блюда, он ставил перед тремя поколениями домочадцев жесткий и прямой вопрос: «Это кого убили?»

Густой запах «дедушкиного уголка» извлек из уголков моей памяти следы, оставленные в ней представителями фауны. То бишь цирк навеял.

Черепаха