Читаем Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах полностью

Если бы мы только не видели неба над поселком, то это бы еще ничего. Но самые наши мысли потеряли высоту. Стали двухмерными. Мы понимали только «да» и «нет». Только «черное» и «белое». Никаких неясностей. Никаких полутонов. Никакой спасительной уклончивости. Мы не умели врать. Все понимали буквально. А значит, были абсолютно нежизнеспособны. Беспомощны. За нами требовался постоянный уход. А нас бросили. Не брали на работу. Не платили пенсию по инвалидности. Многие из нас деградировали. Пропали, сгинули. Оставшиеся на плаву самоорганизовались. Чтобы вместе спастись. Или погибнуть вместе.

Мы основали Общество. Подготовили восстание простых двухмерных людей против сложных и лукавых. Против тех, кто не отвечает ни «да», ни «нет». Кто не говорит: «черное», «белое». Кто знает третье слово. Много, очень много третьих слов. Пустых, лживых. Запутывающих пути, затемняющих правду. В этих темнотах и паутинах, в этих мнимых сложностях прячется и размножается вся мерзость мира. Они дом Сатаны. Там делают деньги и бомбы. Говоря: «вот деньги для блага честных, вот бомбы для защиты любви».

Выступаем завтра. Победим. Или погибнем. Третьего не дано.

Натан Дубовицкий. Книга рыбака

Писатель Натан Дубовицкий появляется в «РП» с новым рассказом. Найдите для него время и сделайте с этим рассказом все что угодно, только не убивайте его спешкой, когда откроете. Когда прочитаете, поймете: вам некуда больше спешить.


Миша из Москвы выезжал редко. Бывал с родителями во Франции, Англии, Таиланде. С классом в Швейцарии.

А вот в России, так уж получилось, не был ни разу. Эту страну он представлял смутно. По рассказам отца, родившегося в Рязанской области. И унылым урокам. То ли истории, то ли географии. По тревожному гулу, который слышался из-за кольцевой автодороги. По каким-то недосмотренным артхаусным фильмам.

Поэтому ожидал, что на первой же загородной станции в электричку ворвутся пьяные дегенераты. Нанесут вина и грязи. Начнут петь и драться.

Но в вагоне было тихо и опрятно. Исчезла из виду Москва. Приближалось уже Ожерелье. Ада не было.

За окном то проглядывало спокойное нежаркое солнце. То моросил нехолодный и даже немокрый как будто дождик.

Смирные речки, сонные поселки. Уютные кладбища. Никакой бесшабашной шири. Ни дремучих лесов, ни бескрайних полей. Так, поляны, огороды… Настоящая Россия. Невелика оказалась.

Обволакивающая, расслабляющая бедность кругом. Хорошо.

В Ожерелье пересадка. Поезд на Павелец. Вагонов поменьше. Народ пониже.

Здесь пели. Но не для разгула — для пропитания. Негромко и недолго. Два пожилых человека в пехотной форме. Солдатские погоны не шли к их возрасту, вполне полковничьему.

Голоса у них были тоже солдатские. Какими кричат на войне. Когда бегут. Не в атаку, а наоборот. Песни явно самодельные — кривые, неладные. Пассажиры поспешно совали им мелкие деньги. Чтобы скорее спровадить в другой вагон.

Когда певцы ушли, три женщины, неподвижно сидевшие напротив Миши, зашевелились. Достали из сумок еду. Каждая что-то доставала и давала двум другим. Хлеб, яйца вкрутую, сыр. Котлеты, шоколад.

Соли ни у одной не нашлось. Старшая, почти старуха, сделала за это выговор младшей. Совсем юной. Видимо, в их таинственной иерархии ответственной за соль.

Женщина средних лет заметила, что без соли лучше. Здоровее. Младшая посмотрела на нее с благодарностью. Старшая с осуждением.

Они были похожи друг на друга. Как будто одна в трехмерном времени. Подумал Миша. И захотел есть. Вспомнил, что в сумке несколько пачек галет. Но достать постеснялся.

Ведь пришлось бы из вежливости предложить им. А они могли бы решить, что он к ним привязался. И намекает, что надо в ответ чем-то поделиться с ним. Им могло бы показаться, что он понуждает их к обмену. Нежелательному, неравноценному. Невежливо получилось бы.

Они поели, убрали остатки в пакет из-под хлеба. Замерли. Вышли на платформе Милославское.

Младшая посмотрела на него с перрона. Просто посмотрела. Ему стало ясно, что это лицо он запомнит навсегда. И немного страшно. Как обычно бывает от всего, что навсегда.

Отныне, что бы он в жизни ни делал, он будет чувствовать на сердце прощальный взгляд женщины. Непрерывно. Почему-то. Ну что ж… Значит, буду чувствовать. Сказал себе и успокоился.

Вагон тронулся. Удочки и сачок покосились. Он поправил их. Плотнее прижал ногой к стене. Придвинулся ближе к окну.

Проверил обеззвученный смартфон. Двенадцать пропущенных. В основном маминых. Папин один. Но очень строгий. Кстати, Миша удивительным образом по тону различал звонки отца и матери.

Повернулся к лежавшей на скамье сумке, чтоб достать галеты и книгу.

На сумке лежал бутерброд с сыром. И шоколадка. Миша попытался открыть окно. Чтобы сказать спасибо. Молодой женщине. Или всем троим. Но молодой особенно. И предложить галеты. Окно не открылось.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

[b]Организация ИГИЛ запрещена на территории РФ.[/b]Эта книга – шокирующий рассказ о десяти днях, проведенных немецким журналистом на территории, захваченной запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ). Юрген Тоденхёфер стал первым западным журналистом, сумевшим выбраться оттуда живым. Все это время он буквально ходил по лезвию ножа, общаясь с боевиками, «чиновниками» и местным населением, скрываясь от американских беспилотников и бомб…С предельной честностью и беспристрастностью автор анализирует идеологию террористов. Составив психологические портреты боевиков, он выясняет, что заставило всех этих людей оставить семью, приличную работу, всю свою прежнюю жизнь – чтобы стать врагами человечества.

Юрген Тоденхёфер

Документальная литература / Публицистика / Документальное
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное