Новые земли, новые люди

- Ха! Так его не за астрономию сожгли, - парировал Ёжик, поднимая очередную ветку. За его спиной постепенно росла вязанка хвороста.

- А за что тогда? Разве не он был последователем Коперника и заявил, что звёзды – это далёкие солнца?

- Ну и что? Сожгли-то его как последователя Гермеса Трисмегиста, если это тебе о чём-то говорит.

- Значит, он из наших, условно говоря? Гермес так жесток?

- При чём тут Гермес? – удивился ангел, - опять ты передёргиваешь. У Трисмегиста приоритетом всегда знания выступали, а Бруно собрался идти в массы проповедовать, новую секту основывать. Это не наши методы, чтоб ты знала. Сидел бы тихо, сейчас, глядишь, считался бы великим философом, в вузах изучался, а он парадоксально остался в учебнике истории астрономом. Хотя это не первый случай, когда потомки ценят совсем не тех и не за то, за что следовало бы.

Что-то я совсем не готова была поддержать тему под любопытными взглядами Тамии. Поэтому только выдохнула:

- Бывает. У Дюма-отца это очень здоровски описано.

- Кстати, о Дюма, - оживился Ёж.

- Ничего не говори, - решительно перебила я, - очень уважаю этого автора и не желаю знать никакого компромата!

- Нельзя запираться от знаний, - наставительно заявил ангел, но всё же проявил понимание и отстал поболтать с Тамией.

К полудню пришлось выходить из кажущегося безопасным леса. Первой шла я, затем Ёж, за ним Тамия с Тошкой на Панге (да, мы узнали, как зовут лошадку, упорно спасавшую наши шкуры уже третий день, а заодно выяснили, что панга – это мелкая морская рыбёшка, в Велирии её даже не ловят, а в Сваргисе сушеная особым способом панга считается деликатесом), замыкал строй Арсид, забравший у Ёжика сумку. На пояс бывший моряк прикрепил небольшой узелок, в который складывал странного типа грибы.

Продолжалась холмистая местность, и мы чувствовали себя хоть немного защищенными. К вечеру набрели на заросший ручей, бегущий между холмами, пусть до темноты оставалось время, но так устали, что единодушно решили остановиться пораньше.

С котелком в этот раз управлялась Тамия, странные грибы, собранные Арсидом, требовали недолгого замачивания с последующим выливанием воды, а на вкус оказались ничуть не хуже шампиньонов. Правда, и не лучше. Соль у нас тоже заканчивалась, но пока спасали приправы, заготовленные бабушкой в разных комбинациях.

Четвёртый день по этому графству Редис (мы с Ёжиком долго хохотали, когда узнали), пятый, шестой были похожи друг на друга как две капли воды. В течение дня мы пересекали рощицы сероватых иноберёз, Арсид научил нас находить и правильно срезать грибы, Тамия перестала дичиться и вовсю болтала то со мной, то с Ёжиком, они и набрели на очередное гнездо с яйцами. По вечерам мы готовили кашу с грибами, а на ночь Арсид неизменно рассказывал какую-нибудь новую байку. Они не все были полноценными рассказами, как про Марика Надва, скорее, бытовые зарисовки, где участвовали умный кэп, вредный боцман, иностранные красавицы или лопухнувшиеся матросы.

Становилось теплее, днём мы разгуливали без верхней одежды. Тошка пытался бегать, но неизменно был вынужден тормозить носом в пыли. Посовещавшись, решили, что драконы не приспособлены к бегу. Теперь Тошку подсаживали на Пангу, стоически переносящую трудности. Дракоша тренировал крылья, размахивая ими над спиной доброй лошадки, иногда забываясь и слетая на землю.

Я стала говорить куда лучше. Конечно, этому очень помогла беспечная болтовня с Тами и рассказы Арсида, а ещё я начала понимать принцип работы магического "языковеда". Он помогал не просто тупо заучивать слова, а разбирал их на морфемы и ассоциировал с аналогичными в русском языке, поэтому даже встречая незнакомое слово, я чаще всего могла определить его значение по совокупности значений морфем и словосочетаний. Аналогии почти всегда находились, всё же русский язык был куда богаче, хотя, может, я просто пока не сталкивалась с новыми понятиями. Опять же повезло, что словообразование шло в обоих языках сходными способами.

Так, например, неизвестное слово "байшаниди" языковед быстро разложил:

"бай-" - приставка, обозначающая приближение, соединение;

"-шан-" - корень "прибой, прибрежная волна, держаться на поверхности воды";

"-и-" - суффикс множественного числа глагола;

"-ди" - окончание, указывающее, что сам рассказчик участвовал в мероприятии.

Отсюда "приплыли", "причалили". Если б рассказчик приплыл один, сказал бы "байшанда". "Да" обозначало наше "я". "Ди" - аналог "мы". В общем, система начала выстраиваться. В отличие от русского, местный язык требовал в глаголах чёткого указания на лицо и род. Зато из речи исчезали бесконечные личные местоимения.

Надеюсь, при таком глубоком погружении я смогу понимать и каламбуры, и смысловые шутки. Жаль было бы лишиться этого удовольствия из-за языкового барьера.

Кстати, чуть не первым, о чём я спросила дружелюбно настроенных аборигенов – что обозначают слова "Даша" и "ёжик" на местном. И – ура! – это были бессмысленные сочетания звуков. А крупа, которую мы с таким удовольствием лопали, называлась солкой – само собой, её подарила людям Сола!