Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания

Однажды отец Евфимий взял в банке для нужд монастыря около миллиона драхм. В те времена (в 1986 году) это была внушительная денежная сумма. По всей вероятности, за игуменом следили: как только он вышел из дверей банка, какой-то человек выхватил у него из рук старую сумку с деньгами и умчался на мотоцикле. Старец успел только крикнуть ему вслед: «Погоди, зачем ты их забрал? Ведь это же монастырские деньги!»

Вечером отец игумен абсолютно спокойно рассказал о происшедшем эпитропу и ничуть не казался расстроенным. Отправившись спать, он тотчас уснул, как будто ничего не случилось. Вероятно, старец много молился о грабителе.

Будучи в Салониках, старец не рассеивался и не глядел по сторонам. Он был внимательным монахом, поэтому смог сохранить доброе духовное устроение. Возвращаясь в монастырь, он тут же начинал исполнять обязанности седмичного иеромонаха, поскольку в те годы священников в монастыре было мало. После утомительного путешествия, входя в монастырские ворота, отец игумен прямиком направлялся в церковь, надевал епитрахиль и начинал вечерню. А на следующий день на Божественной Литургии во время чтения Евангелия его голос постепенно менялся от умиления и глаза наполнялись слезами. Выезды в мир не изменяли старца, поскольку он имел трезвение и выезжал не по собственной воле, а по необходимости. «Безмолвник, исходящий из келии телом, но не исходящий словом на беседы, бывает кроток, и весь – дом любви».[177]

Старец чувствовал умиление, читая на воскресной вечерне акафист святому великомученику Георгию.[178] Когда старец не совершал Литургию, то стоял в стасидии на клиросе. Слушая канон на утрене, на каждом тропаре он осенял себя крестным знамением и делал поклон. Ему очень нравилось читать и петь. Отец Евфимий читал Псалтирь, каноны, часы, делая это медленно и чисто, без спешки. Когда на противоположном клиросе не оказывалось чтеца, он безропотно сам читал всё. Старец не придирался к монахам из-за их недостатков и никого не осуждал, но всегда был мирен и молчалив.

Поскольку в те годы зографская братия происходила из разных монастырей Болгарии, они не соблюдали строгий общежительный чин. Старец, если его об этом не просили, не вмешивался в их личную духовную жизнь. Он относился к братии с материнской любовью, однако в двух случаях был непреклонен: строго запрещал разговаривать в церкви и, если два брата находились между собой в ссоре – убеждал, чтобы до начала утрени они помирились.

Игумен следил за тем, чтобы богослужения совершались по чину и с благоговением, без сокращений. Однажды по ошибке уставщика на утрене забыли прочитать один из канонов Пресвятой Богородице. Несмотря на то, что отцу Евфимию очень хотелось спать, он вместо того, чтобы отдыхать после утрени, пошёл читать упущенный не по его вине канон. Вдвоём с одним из монахов они вычитали этот канон в приделе, посвящённом Пресвятой Богородице.

Да и как сон мог не бороть старца, который постоянно шёл с одного послушания на другое и спал совсем немного, а некоторые ночи не спал вообще? Часто случалось следующее: возвращаясь из Салоник, игумен, отслужив как седмичный иеромонах вечерню, шёл замешивать тесто и до поздней ночи выпекал просфоры. После этого он готовился к служению Божественной Литургии и, совсем не сомкнув глаз, направлялся в церковь. Естественно, что при таких трудах и бдениях старцу всегда хотелось спать. Однажды он перевозил на тракторе сено и, уснув за рулём, вместе с трактором упал в реку. Это был второй раз, когда явилась ему Пресвятая Богородица. Она спасла старца, так что у него не оказалось даже царапины, и предупредила: «Крайности ни к чему. Если бы Я не пришла, знаешь, что бы с тобой было?!»

Как-то раз после повечерия старец отправился перегонять ракию в келию, которая называется Патити́рия. Отец Евфимий трудился вместе с монастырскими работниками до самого рассвета. Со смирением отец игумен спросил эпитропа, придёт ли кто-нибудь из монахов, чтобы их заменить, но эпитроп рассудил, что пусть лучше останется сам игумен с рабочими, чтобы те не злоупотребили только что изготовленным продуктом. Около трёх часов ночи игумен Евфимий привёз ракию в монастырь и поместил сосуды в погреб, затем надел рясу, куколь и отправился в церковь. Пономарь, спускаясь стучать в монастырское било, видел это, и, когда кто-то из отцов осуждал игумена за то, что тот дремлет на службе (сам отец Евфимий на эти обвинения ничего не отвечал), вступался за него. Отцы, слыша эту историю, восхищались самоотречением и смирением старца.