Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания

В другой раз надо было срочно найти какой-то документ в монастырском архиве, игумен проискал его всю ночь, совсем не спал и нашёл его только под утро. На следующий день он отправился в монастырь Симонопетра, чтобы снять с найденного документа ксерокопию. Отцы этой обители предложили старцу отслужить Божественную Литургию, и он, с радостью приняв их предложение, стал готовиться к службе, проведя и следующую ночь без сна. Отец Евфимий совершал Божественную Литургию просто, смиренно и от сердца. Он служил безупречно и много молитв знал наизусть.

По отношению к каждому человеку старец проявлял любовь, не делая различий ни по национальности, ни по общественному статусу. Знавшие его люди – от полицейских в Зографе до членов Конституционного суда в Афинах – в один голос говорят о его смирении и любви. Например, господин Кириак Кескесиа́дис, много лет служивший в Зографе полицейским, вспоминал:

«Старец ни разу не отказался помочь полицейским или рабочим. Мы с ним дружили, и часто я приходил в игуменскую. Нередко во время разговора он клевал носом – он ведь ходил на все послушания и тянул на своих плечах все монастырские работы, и это при том, что у него не было помощников. На губах у старца всегда была улыбка, и ни на кого он никогда не раздражался.

Однажды я пошёл поохотиться в прилегающий к монастырю лес и оказался в густых зарослях, в расщелине у одного из потоков. Когда стемнело, я вдруг услышал, что кто-то приближается: трещали ветки и слышался шум. Это не был кабан, поскольку отсутствовал характерный для кабанов запах. Я посветил фонарём, крикнул и услышал, как треск стал подниматься вверх к дороге. Я подумал, что это может быть какой-нибудь преступник, и побежал за ним. Догнав его, я увидел, что это старец Евфимий. Он уже садился в машину. Я спросил его:

– Что же ты ничего не отвечал?

– Испугался, – ответил старец, – я ведь не знал, что это ты.

– А что же ты там искал внизу? – снова спросил я.

– Особую траву, чтобы положить её в бочки с вином. Я знал, что она там растёт, – ответил старец».

Зографский игумен отец Евфимий

Господин Георгий Сидеро́пулос, таможенный служащий, рассказал следующее:

«На Афонской Горе я служил с 1977 года. А с 1987 по 1992 год я служил в таможенном отделении монастыря Зограф. Перед тем как переехать в Зограф насовсем, я приезжал сюда как паломник и встречался со старцем. Я знал его как истинного монаха, человека молитвы. Он был игуменом, хотя его принимали за отшельника-аскета. Старец любил всех: и братию, и паломников, и рабочих, он часто сам прислуживал им на трапезе и в архондарике. Он всегда выглядел уставшим, но ни разу не отказался принять человека для исповеди или беседы. У него было много терпения и доброты, он никогда ни на что не жаловался.

Когда меня перевели в Зограф, здание, в котором размещался таможенный пост, было в ужасном состоянии. Старец проявил о нас заботу и просил потерпеть, одновременно присылая нам монастырских рабочих, чтобы они производили необходимые работы. Я видел, что он трудится везде: в церкви, в архондарике, в саду и огороде. Когда была необходимость, он даже садился за руль автомобиля, чтобы перевезти к пристани паломников или братию.

Однажды мы обсуждали, где взять рыбу к приближавшемуся престольному празднику монастыря. Я предложил старцу выехать в Салоники и купить рыбу там, однако он попросил меня забросить в море сети. В тот вечер мы поймали 80 килограммов рыбы, которой хватило на праздничную трапезу.

Как-то зимой был сильный снегопад, и снега навалило больше метра. Паломники, которые находились в монастыре, были обеспокоены, как они попадут домой. Старец сказал: “Расчистим тропинку”, – и первый с лопатой стал раскидывать снег, за ним последовали и другие отцы. Так мы расчистили тропинку, по которой паломники смогли дойти до пристани.[179]

Когда я приходил к старцу Евфимию в игуменскую, то видел, что для отдыха он не ложился на кровать, а дремал, сидя на стуле. Я спросил его:

– Почему бы тебе не прилечь поспать?

– Монах должен всегда находиться в готовности и бодрствовать, – ответил старец. – Ведь он не знает, когда Господь призовёт его – либо к Себе, либо на послушание здесь.

Старец посоветовал мне тоже отдыхать, сидя на стуле, и я старался ему подражать. Кроме того, старцу не нравилось, когда зимой была сильно натоплена печь. Он говорил: “Жара делает нас дряблыми, комфорт монаху не подходит”.

Старец помог мне понять, в чём смысл жизни. Он советовал: “Люби ближнего как самого себя”. От него я научился стремлению делать для людей всё самое доброе, научился основным добродетелям – любви к Богу и ближнему. Я чувствовал радость, находясь вместе с ним. Изредка он оказывал мне честь, приходил на таможенный пост и беседовал со мной. Он был очень смиренным человеком.

Паломники, видя старца, говорили: “Этот монах, должно быть, очень благоговейный и трудолюбивый”. А когда я отвечал им, что это не простой монах, а игумен, они были радостно удивлены.