Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве

Отец Иосиф считал, что его призванием был затвор, безмолвие, умная молитва и борьба с бесами. Старец Иосиф трижды пытался создать монастырь вне Афона, но всякий раз его старания не увенчивались успехом.

Иосиф из кутлумушского скита

Старец Иосиф Киприот из кутлумушского скита очень любил Псалтирь и постоянно её читал. Это было его главное утешение старости. Он говорил: «Так сильно я не возлюбил ни одну книгу на свете». Однажды старец потерял очки и несколько дней не находил себе места – так ему не хватало чтения Псалтири. Когда ему привезли очки, он очень обрадовался и за день прочитал всю Псалтирь. Старцу было более 100 лет.

Старец Иосиф из кутлумушского скита

Исаак Дионисиатский

Когда был жив добродетельный старец Исаак Дионисиатский, он вместе с юным монахом Гавриилом – будущим известным игуменом – нёс послушание в скиту Моноксилит: они перегоняли ракию[75] для паломников. А по ночам старец Исаак отправлял отца Гавриила спать, говоря: «Ты ещё молодой, а меня, старика, сон не берёт». Отец Гавриил втайне следил за старцем Исааком и видел, как тот совершает земные поклоны и молится со слезами. Поэтому он и отправлял отца Гавриила спать – чтобы молиться в одиночестве.

Когда произошла календарная реформа,[76] часть монахов ушла из монастыря Дионисиат. Ещё несколько братий собирались уйти, но один из них предложил узнать мнение старца Исаака. Старец пообещал, что ответит через три дня. После трёхдневной молитвы старец Исаак сказал братии: «Отцы, то, что вы задумали, Богу не угодно».

Исаия Кавсокаливит

Старец Исаия Кавсокаливит был родом с острова Лемнос.[77] Он во время Второй Мировой войны был в самом пекле – на защитной линии Метаксаса.[78] Там он дал обет: если Пресвятая Богородица его спасёт, то он станет монахом. После войны он пришёл на Святую Афонскую Гору и стал послушником старца Симеона. Отец Исаия говорил: «Я не стал священником, потому что во время войны перед нами немцы падали как снопы пшеницы. Если я убил человека, то как могу стать священником?»

Старец Симеон сказал ему: «Обычно период послушничества длится один год. А ты будешь ходить в послушниках три года, по правилу святого Пахомия».

От своего старца Симеона отец Исаия принял правило никогда не мыться и соблюдал его неукоснительно.

Старец Исаия говорил: «Когда ночью меня борола дремота, то я говорил об этом старцу. Он разрешал мне пойти в виноградник и копать землю. Я шёл туда с великой радостью и, копая, приходил в созерцание. Это был плод послушания».

«Я очень хотел бы умереть послушником. Послушание даром приводит тебя в рай».

«Решимость человека – это всё. Если человек хочет, то он будет подвизаться ради стяжания добродетелей, несмотря на препятствия».

«Старец Паисий – святой человек. Он утешает множество людей. У него есть особая благодать от Бога».

«В пище надо знать меру. Это тоже аскеза. Мы не должны есть целый день и портить свои желудки. Я не настаиваю, чтобы мы держали строгий трёхдневный пост. Будем соблюдать обычный девятый час. Если кто-то слаб и не выдерживает девятый час, то пусть ест хоть трижды в день, но ведь не постоянно, как осёл. Однако все послабления должны совершаться лишь с благословения старца».

У старца Исаии Кавсокаливита спросили, не встречал ли он когда-нибудь «невидимых подвижников».[79] И старец ответил: «Встречать – не доводилось. Только однажды, молясь ночью, я увидел свет – настолько яркий, что он освещал весь скит. Свет двигался со скоростью пешехода по тропинке, которая идёт к Лавре. Я наблюдал за ним, пока он не ушёл. Я верю, что это был какой-то святой монах, и Бог удостоил меня увидеть почивающую на нём благодать».

Исихий Григориатский

Старец Исихий, насельник монастыря Григориат, в храме во время службы всегда стоял на ногах, ни на что не опираясь. Когда он опирался на стасидию, его борол сон, и поэтому он решил стоять прямо, с опущенными вниз руками. Но однажды сон его одолел, он упал и сильно ударился головой о храмовую колонну. От ревности и желания победить сон он чуть не умер. Из его ног, которые все были в ранах, вытекала гнойная жидкость, а кожа была похожа на рыбью чешую.