Новый день(СИ)

- Здорово бы было, да... - Ен причмокнул, когда отпил из стакана.

- Пару-тройку концертов можно отыграть, - Алан воодушевился не меньше.

После выступления настроение у ребят было на высоте.

- Нам не с чем ехать, - отрезал вдруг Дейн.

Все на него посмотрели.

- Я хочу сказать, что у нас нет ни одной новой путёвой вещи, что бы ехать с ней турне, - он закрутил свою любимую пластинку.

- Не в турне. Несколько концертов. Сыграем старое, сыграем, что есть. Пара новых песен вполне сносны, почистим ещё. Ведь не завтра едем, - Джеймсу очень захотелось выступать. До щекотки в ладонях, он даже их потёр друг о друга, готовый действовать.

- Глупая затея, - Дейн изобразил знакомую гримасу пренебрежения и ушёл.

Выступление и атмосфера праздника добавили в кровь Джеймса адреналина. Он чуял, как заводится, и вот-вот стартует.

- Ладно, Джеймс, он оттает, - сказал Алан, - я бы поехал всё-таки...

- Значит, поедем.

Настроение у ребят сникло, Джеймс заметил. Чёрт возьми, а вечер так хорошо начинался.

Если дальше так пойдёт, то против Дейна восстанут Алан и Ен. А такого расклада Джеймс не допускал и в мыслях. Тогда всё - конец. Это означает, что Джеймс не только не состоялся как лидер, а своими руками развалил то, что строил годами. Пора действовать.

Джеймс и Дейн ругались у всех на виду: на репетициях, в студии на записи. Ругались здорово, грубо, хлопали дверями и уходили за них посреди дела. Джеймс не сдерживал ни своего мнения, ни ярости. Нервы у него совсем сдавали. А будущее группы летело скоростным фрирайдом по вертикали вниз.

Ен и Алан отмалчивались во время скандалов, и делали вид, что ничего не происходит. Джейсм чувствовал себя кретином. Его детище разваливается, а те, кого он ведёт за собой, оказываются сильнее его - терпят, ведут себя благоразумно. Потому он остановился. Он стал забивать на придирки Дейна как ребята. Молчал, слушал, силился уяснить причину поведения Дейна. Мог сказать ему: "Хорошо, я понял, я согласен". Шумные перепалки прекратились. Открытая вражда перешла в партизанскую войну, а работа встала.

До того, как всё рассыпалось, Джеймс отличался природной уравновешенностью. Нет, он рад был повеселиться, вплоть до хулиганских выходок. Любил погонять на мотоцикле или на машине, вообще любил скоростной экстрим - то с парашюта прыгнет, то на скейте или сноуборде разъезжает. В контрактах на турне для него отдельно значились пункты, которые запрещали ему заниматься всякими такими штуками, пока длится турне. Джеймс часто их нарушал.

Сцена же его сума сводила. Он так наслаждался музыкой, он так её любил, что из шкуры готов был выпрыгнуть, лишь бы донести эту любовь до них - до фанов. Когда он испытывал сильные чувства, он шёл играть, придумывал риффы, выливал чувства в тексты и успокаивался. В музыке он находил самого себя.

Во всех других делах он никогда не суетился, обстоятельно всё обдумывал и только потом принимал решение. Но уж если принимал. Дела вёл с беспрекословной суровостью, но с предельным тактом. Благодаря этому финансовое положение группы было всегда стабильным и материальные блага только преумножались.

На публике Джеймс вёл себя просто и немного смущённо, ну, кроме сцены, конечно - там он отжигал. Он скорее сглаживал слишком выдающиеся неровности, чем шёл на противостояние, но сглаживал со своей твёрдой позиции. Его уважали. Он это знал.

Обладая силой духа, а с ростом успешной карьеры и возможностями, защищал слабых, налаживал связи с сильными и не связывался с чокнутыми.

С людьми Джеймс не сближался. Он как бы держал их на расстоянии. Был вежлив и внимателен. Только с Дейном с юных лет он был открыт. Настолько, насколько умел. Дейна он считал своим лучшим и единственным другом. И были времена, когда они с Дейном шагали в ногу: в музыке, во взглядах, в действиях.

В группе Джеймс лидировал. Во всём. Он задавал тему, ритм, темп. Остальные подстраивались. Что, когда и как делать - решал он. Не то чтобы он всеми командовал или не спрашивал мнения. Напротив, всегда советовался и искал отклика. Но делал по-своему. Никто не возражал - он ведь никогда не ошибался.

Возразить ему мог только Дейн. И то потому, что Дейну нравилось показывать свой незаурядный ум. Джеймс Дейна любил и позволял тому беспечно критиковать себя. Решение всё равно было за Джеймсом. И решение, и ответственность, которую Джеймс добровольно брал на себя и честно тащил это бремя.

И Дейн, в конце концов, соглашался с Джеймсом. Соглашался, так как сам думал так же.

Но связь оборвалась. Оборвалась ниточка, по которой струилось согласие между двумя друзьями. И Дейн стал возражать: открыто, непреклонно, враждебно.

Джеймс опешил. Это как взрыв. Будто пружина раз и развинтилась, разрушив целостную конструкцию. Признаться, пружина начала ослабевать в последние годы. Дейн женился, у него родился сын, и Джеймс понял, что он уже не единое целое с Дейном. Может, они стали меньше делиться друг с другом. Он ревновал Дейна немного, что ли... Про себя.