Новый директор

— Пока ничего. Арнольд познакомился, работает.

— Не будем торопиться. Хочется верить, что всё дело в ложной романтике. Ну, а Волохов?

— Это стреляный воробей! — безнадежно махнул рукой следователь. — Все жилы из меня вытянул. Про тебя спрашивал.

— Неужели?

— Я ему сказал, что тебя по сокращению штатов уволили. Преступность, говорю, падает, делать нам становится нечего… Вот и сокращают.

— Ну, а он?

— Не верит. Ты, говорит, меня на пушку не бери… Арнольд убедил Уварова, что может передать Блину всё, что угодно, через надзирателя. Надо подождать… Ну, а как твоя жизнь?

— У меня тоже дело завязалось.

— Какое?

— Да так… пустяки. Дело о выселении артели из школьного помещения.

40. Недоразумение

Валерий Цыганков, ученик восьмого класса, получил из школы письмо:

«Товарищ Цыганков! Мне было очень приятно узнать, что в нашей школе есть хорошие радисты. Я уважаю людей, серьезно увлекающихся полезным делом, и мастеров своего дела. Хотелось бы с вами познакомиться и посоветоваться по одному вопросу. Приходите завтра в школу. Я буду целый день».

И подпись: «Директор К. Горюнов».

Письмо произвело громадное впечатление на мальчика, и он долго не мог прийти в себя от удивления.

— Мама, прочитай!

— А что такое? От кого письмо? — встревоженно спросила мать, вытирая руки передником.

— Ты прочитай! Я и сам ничего не понимаю.

Мать прочитала письмо и пожала плечами.

— А чего тут не понять? Директор школы узнал, что ты любишь радио, и хочет познакомиться. Обыкновенное письмо.

— Ну да, обыкновенное! Совсем не обыкновенное. Она хочет посоветоваться…

— Почему она? Тут подписано: Горюнов.

— У нас никакого Горюнова нет. Я пойду к Ване.

Но Иван Журавлев пришел сам и с таким же недоумением показал приятелю полученное им письмо. Это не была копия, но по смыслу письма были похожи. Вскоре пришел и Сережа Линьков с таким же письмом. Как ни ломали голову юные радиотехники над разгадкой удивительных писем, ничего придумать не могли.

А загадок было много. Уже само получение писем по почте было загадочным. Какой же директор будет приглашать учеников письмом? Да еще каждого в отдельности. Послал бы кого-нибудь из ребят с приказом явиться к такому-то часу, и дело с концом. «Мастера своего дела» — это тоже «не фунт изюму», как выразился Сережа. Интриговал и вопрос, о котором таинственный директор хотел с ними посоветоваться. Посоветоваться! Директор и вдруг — посоветоваться с учениками. И наконец — незнакомая подпись.

«Сколько ни думай, а дома ничего не придумаешь», — решили мальчики и отправились в школу.

В восьмом классе учились дети военных лет, или, как их называли, — «дети войны». И родители, и врачи, и учителя относились к ним иначе, чем к остальным. К «детям войны» снижались требования, при первой же жалобе их освобождали от общественных нагрузок, от занятий спортом, от походов. «Детям войны» внушали — и они к этому привыкли — считать себя физически неполноценными и даже умственно отсталыми.

Юные радисты не составляли исключения. Все они были мнительны. Им казалось, что у них слабое, с какими-то шумами сердце, расстроенная нервная система, плохой аппетит и что-то еще, — они и сами точно не знали. Увлечение радио сдружило мальчиков, но по отношению к классу, а тем более к школе, они жили особняком, не принимая участия в школьных делах. Все их интересы и желания были ограничены только любимым делом.

У подъезда радистов остановил рослый шестиклассник.

— Ребята, вы пришли работать? — строго спросил он.

— Мы не знаем, — ответил Сережа.

— Тогда нечего болтаться в школе. И без вас там сырых набралось невпроворот.

— А ты дежурный? — спросил Валерий.

— Я школьный патруль! — важно ответил мальчик.

— Нас вызвали. Вот видишь, письма…

С этими словами радисты, как по команде, вытащили из карманов письма и показали патрульному.

— А что это за письма? — недоверчиво спросил тот. — Может, вы сами написали? Кто вас вызывал?

— Директор школы.

— Ну да! Не заливайте, — подозрительно прищурился патрульный. — А ну, покажите подпись!

Валерий развернул свое письмо и поднес к самому носу мальчика.

— Пожалуйста, посмотри. Видишь, подписано…

— Го-рю-нов… А кто такой Горюнов? — нахмурился строгий патрульный. И вдруг лицо его засияло: — Да ведь это сам Константин Семенович! — воскликнул он. — У него же такая фамилия — Горюнов! Вот здорово!

Теперь пришла очередь удивляться радистам:

— А кто такой Константин Семенович?

— А вы и не знаете! Ребята, они не знают, кто такой Константин Семенович! — крикнул патрульный пробегавшим мимо двум одноклассникам, но те не обратили никакого внимания на его слова. — Да это же наш новый директор! — продолжал он. — Знаете, какой у нас теперь директор? Во! — патрульный поднял большой палец вверх, но этого ему показалось мало, и он восторженно прибавил: — Мировой!

Теперь всё стало ясно. Оставалось только неизвестным, зачем новый директор вызывал их и о чем хотел советоваться.