Новый дневник грабителя

— Не очень-то вы любезны, — замечает Олли.

— Да, что мы вам сделали? — прибавляю я.

— Заткнись, кусок дерьма, и не раскрывай хлебало, пока тебя не спрашивают. Ты на моей территории! — Надзиратель больно пихает меня в спину.

Я бросаю взгляд на Олли, мой друг мгновенно его прочитывает.

— Эй, кажется, вы только что назвали меня ниггером? — говорит он.

— Чего? — рычит надзиратель.

— Я хочу видеть инспектора, — заявляет Олли. Ложка дегтя — все, на что мы сейчас способны. Подлить

ложку дегтя в бочку меда надзирателя, не более. Серьезных проблем мы, конечно, ему не создадим, разве что проведет ночь-другую без сна, размышляя о своих карьерных перспективах.

Вскоре после этого нас с Олли разделяют. Несколько лет наипримернейшего поведения… и, садясь в фургон Электрика, я вновь вижу теплую улыбку друга.

— Привет, старик. Ну что, как заново родился, а?

— Если наденешь бумажный колпак и трижды в день будешь пичкать меня цветной капустой с сыром, сойдешь за тюремного весельчака-повара, — фыркаю я.

Олли не догоняет, о ком я, и требует пояснений.

— Проехали, — разочарованно машу рукой я, вспомнив любовь приятеля к игре «Двадцать вопросов».

— Где тебя высадить? — спрашивает Электрик, выруливая с парковки.

— Возле дома Мэл, — отвечаю я. Лучше уж сразу выслушать этот концерт.

Видите ли, в тот вечер мы с ней легко смылись бы от Соболя, не позови он подмогу. Туча копов в мгновение ока наводнила окружающие кварталы, так что нас накрыли почти сразу — мы не пробыли в бегах и двадцати минут. Ордер на арест Соболь раздобыл уже после того, как нас задержали. В свою очередь, Олли, придя домой, обнаружил, что его квартира превратилась в полицейский участок, и на следующее утро всем троим были предъявлены обвинения по делу об ограблении «Маркса и Спенсера»: мне и Олли пришили кражу со взломом, а Мэл, к ужасу последней, — попытку воспрепятствовать отправлению правосудия. Чарли, однако, встал на ее защиту: дескать, его секретарша не знала, что уносит в сумке краденое имущество — по большому счету это ведь я затолкал туда пиджак и брюки. Адвокат подал прошение в суд, обратился ко всем, кому в свое время оказывал услуги, и, в конце концов, обвинения с Мэл были сняты.

Как ни странно, вместо того чтобы радоваться, моя подружка взбесилась еще больше, чем обычно, и навешала на меня всех собак — на мой взгляд, несколько преждевременно. И все же с тех пор минуло два года, а кто старое помянет, тому глаз вон. Нельзя же дуть губы до бесконечности.

Олли, никогда не отличавшийся способностью читать между строк, поворачивает голову и невинно интересуется, как поживает Мэл.

— Я не видел ее целых два года, — зачем-то прибавляет он.

— Заткнись, а?

Перекошенное от злости лицо в зале суда и письмо, в каковом Мэл сообщала, что на всех моих дисках с матчами «Арсенала» теперь записан сериал «Друзья», — вот и все, что я видел от нее за последние два года. По правде говоря, такой расклад вряд ли предвещал нежную встречу, на которую я надеялся после освобождения, и сейчас эта проблема не на шутку меня беспокоила. Я очень рассчитывал потрогать сегодня что-нибудь эдакое с сиськами (а после того, по возможности, набиться на обед), но прошлого ведь не сотрешь ластиком. Мэл недвусмысленно продемонстрировала свою позицию. Мне не остается ничего иного, кроме как попытаться заглянуть к ней в приемные часы, уповая на то, что она не завела себе нового дружка.

Сидя в фургоне Электрика, я размышляю об этих грустных вещах, и тут меня посещает другая мысль. Я бросаю взгляд на часы, потом на Олли и понимаю, что его поведение несколько отличается от моего, и это весьма чудно, поскольку он, как и я, должен был освободиться сегодня утром.

— Во сколько тебя выпустили? — осведомляюсь я.

— Примерно во столько же, около девяти, — отвечает он.

— Не может быть, Ол. Сейчас девять утра, а ты приехал из Суссекса. Так когда ты вышел?

— На той неделе, — к моему изумлению, сообщает Олли.

— На той неделе? Как тебе это удалось? Нам ведь дали одинаковый срок!

— Не знаю. Просто держался тише воды, ниже травы, — пожимает он плечами. — А ты разве нет?

— Шутишь? Последнее, чего мне хотелось в этом паршивом месте, — держаться ниже травы. Только опустишь голову — а там такое! — Меня передергивает от отвращения.

— Да уж, если опустишь голову, сразу ткнешься носом во что-нибудь… кхе-кхе, — хихикает Электрик, человек бывалый.

— Фу, прекрати, — морщусь я, уговаривая свой завтрак не покидать пределов желудка.

Электрик послушно меняет тему разговора, однако новый поворот также не доставляет мне удовольствия:

— Вовремя ты вышел, Беке. У меня куча работы для вас обоих.

— Может, надо было крикнуть про это, пока мы не отъехали от тюряги? — едко замечаю я.

— Чего? — хлопает глазами Электрик.

— Дружище, я только что освободился, а ты уже забиваешь мне место на нарах для следующей ходки!

— Ах да, понимаю, — подмигивает он, — тебе сперва нужно кое-что сделать. Выпить пивка? Приласкать цыпочку?

— Посидеть на горшке за закрытой дверью? — вставляет Олли.

— Последнее очень актуально, — соглашаюсь я.