Новый год со спецэффектами

– Это знак свыше! Все равно уже нет смысла скрывать семейные тайны, если есть человек, готовый растрезвонить о них всему свету.

Твердо об этом заявив, Василиса Михайловна все же никак не могла приступить к повествованию. Судя по виду Карла Ивановича, сам он отдуваться за жену не собирался. Слишком болезненной для него была эта тема. Время шло. Мы коротали его в напряжении, в то время как Василиса Премудрая вздыхала, охала, прикладывала к глазам носок мужа, ошибочно прихваченный вместо носового платка. На очередном ее тяжелом вздохе я не выдержала:

– Давайте начнем с того, что вы были влюблены в Алексея не меньше, чем сама Рената.

Василиса Михайловна посмотрела на меня со страхом, носок выпал из рук, и она очередной раз помянула Господа.

– Я не ясновидящая. – Мне хотелось ее успокоить. Вдруг у женщины действительно больное сердце? – Ясновидящая у нас Наталья Николаевна.

Мой широкий жест в сторону подруги заставил супругов перевести взгляды на Наталью.

– Ага, – поморгала она глазами и, на всякий случай, добавила: – Только на меня не всегда накатывает. Продолжайте, Ирина Александровна.

– Спасибо… Алексей Сапрыкин взаимностью вам не отвечал. Ситуация стара, как мир. Ваше положение было ужасно, признаться в своих чувствах к Алексею вы не могли даже лучшей подруге. Именно она стала объектом его обожания. К тому же обозначение было взаимным. Представляю, как вы мучились от ревности, выслушивая ее откровения.

– Это не важно… Со временем я просто стала теряться. Иногда была по-прежнему готова пожертвовать ради Ренаты собственной жизнью, а иногда… – Василиса Михайловна с тоской посмотрела на мужа. – Я ведь говорила, что не стоит мне выходить за тебя замуж, другого люблю. Надо было отказаться… А потом подумала и решила, что рожу ребенка и успокоюсь. Вспомни, как упрашивала тебя уехать куда-нибудь!

– Васенька, – виновато улыбнулся Карл Иванович, – ну куда бы мы уехали… Из хорошей квартиры, от хорошей работы.

– Да… – эхом отозвалась Васенька. – Ты как будто ничего не замечал. Хорошая квартира, хорошая работа, хороший друг, хорошая жена…

– Давайте обойдемся без взаимных упреков, – попросила я. – К чему они, если жизнь прожита бок о бок, а сейчас вы, как никогда, нуждаетесь во взаимной поддержке?

Ответом было молчание. Мне пришлось продолжить:

– Однажды вы, Василиса Михайловна, потеряли над собой контроль…

– Да. Мы с ней были вдвоем в этом доме, правда тогда он не был таким большим – всего две комнатки. В тот момент, когда Рената шутливо сообщила, что они с Алексеем намерены провести свой отпуск в горах, причем с максимальной пользой – пора подумать о наследнике, мне показалось, что она издевается. Каким-то чудом догадалась о моих чувствах к своему мужу. Не помню, что ей отвечала. Всю ночь ворочалась, представляя, как оба они извлекают в отпуске эту «максимальную пользу». К утру окончательно одурела. Сейчас вот, когда прошло столько лет, все думаю: что так сводило меня с ума в Алексее? И ответа не нахожу… Утром я, прихватив деньги и коробку конфет, отправилась к бабке Варваре.

– Ты же говорила, что не ходила к ней! – изумился Карл Иванович.

– Не перебивай! Пришло мое время окончательно покаяться. Бабка Варвара тут ние при чем. Конечно, она меня выслушала, поиздевалась вволю, а потом выпроводила вон, заявив, что никакой порчи на Ренату наводить не будет. И посоветовала выкинуть из головы греховные мысли. Если, мол, очень желать чего-то, обязательно сбудется, только ведь за все придется расплачиваться. Я даже не стала заходить к Ренате, чтобы попрощаться – до такой степени ее ненавидела. А заодно и бабку Варвару, и Алексея, и Карла… Если бы бабка согласилась навести на Ренатку порчу, я бы наверняка те самые горы, в которые она собралась, свернула, чтобы уберечь ее от гибели. Но этого не произошло.

До отъезда мы с ней так и не увиделись. Я даже по телефону толком не попрощалась, сказалась больной. Ренатка с вокзала мне позвонила. У нее тогда был такой счастливый голос. Там группа своя сколотилась, были слышны взрывы хохота. А через пару дней мы с Карлом уехали в Прибалтику, и я постепенно успокоилась. Более того, сбегала в церковь, правда католическую, и поставила свечку о здравии рабы Божией Ренаты. Не знаю, есть ли такая в святцах. Но оказалось, что опоздала. Надо было ставить свечку за упокой. Погибла Рената, а вместе с ней еще двое…

Василиса Михайловна закрыла руками лицо и заплакала навзрыд. Мы не мешали. Наверное, за прошедшие годы еще не все покаянные слезы пролила. Карл Иванович, незаметно отсевший от жены подальше, немного поколебался, но все-таки вернулся на старое место, обнял жену и принялся потихоньку утешать. Наталья, не долго думая, подняла с пола носок и, понюхав его, протянула Карлу Ивановичу, выразительно кивнув в сторону заливающейся слезами Васеньки. Он растерянно помял его в руке и сунул в карман. Подруга закатила глаза к потолку и вздохнула, негласно призывая Всевышнего в свидетели мужской тупости и женской дурости.