Новый год в стиле хюгге

Сажусь. Пристегиваюсь. Готова не удивляться и дальше.

Мы мчим по сонному городу, улицы чистые, нехоженые. Непривычно. Обычно еду на работу с утренними пробками.

Постепенно оттаиваю. Эмоций становится меньше, кофе хочется больше. Пью его каждый раз после пробуждения, не думала, что так пристрастилась.

– Какие твои любимые часы? – спрашиваю я.

– Вот эти, утренние. Когда весь город мой.

Я прикрываю глаза.

– Наручные часы, Кир. Мы еще анкету не прошли. Даже толком не начали проходить…

– Кому в наше время нужны наручные часы? – спрашивает он, паркуясь на площадке, окруженной кучами грязного снега.

– Так, ладно, проехали. И где мы?

– Ты спрашивала, какое у меня хобби. Вот сейчас и узнаешь.

Я поднимаю голову и вижу надпись: «Физкультурно-оздоровительный комплекс». В названии «Пушкинский» третья буква не горит.

– Снова массаж?.. – Мы с Киром вместе всего полчаса, а я уже устала.

– Лучше! Три раза в неделю я хожу в тренажерку. И сегодня как раз такой день.

Кир бодро выскакивает из машины, взбегает на щербатое крыльцо – я тащусь следом. Потом дожидаюсь Кира в холле, пропахшем сигаретным дымом (это в тренажерке-то!) и ядреным мужским потом. Стулья, обитые потертым дерматином, выглядят так, что мне даже подходить к ним неохота, не то что садиться.

Кир выходит из раздевалки в черных синтетических шортах и черной спортивной майке, хозяйским жестом предлагает мне пройти в ад. Оговорилась – в зал. Медлю, но все же принимаю предложение. Пока Кир разминается, решаюсь пристать к нему с анкетными вопросами.

– Ты доволен своим телом?

Он рывком, как заправский стриптизер, стягивает с себя майку.

– А как ты думаешь? – спрашивает Кир, довольно похлопывая себя по кубикам пресса.

Соглашусь, лишний вопрос. Как и все остальные из серии «Что бы вы хотели изменить в своей внешности?». Уверена, Кир доволен собой полностью, дорожит каждой своей родинкой, каждым шрамом, даже тем уродливым, что тянется под рукой по ребрам. Когда мы встречались, этого шрама не было.

– Едем дальше… – не успеваю закончить фразу, как на нас обрушивается оглушающий хэви-метал. Звук такой, что я чувствую вибрацию музыки в солнечном сплетении.

Кир только пожимает плечами – мол, я тут ни при чем – и начинает накручивать блины на штангу.

От злости я делаю глубокий вдох – и тотчас же жалею об этом, потому что громкий звук не уменьшает резкого запаха в зале. Скрещиваю руки на груди.

Я знаю, Кир, в какую игру ты играешь. Знаю, почему ты просто не сказал мне по телефону, какое у тебя чертово хобби, а потащил меня сюда, невыспавшуюся, голодную и без кофе, наблюдать за потными мужиками в допотопной тренажерке. Учитывая, что на мне шерстяное платье, я уже мало чем от них отличаюсь… Так вот, я знаю, почему ты издеваешься надо мной – из мести, и частично признаю свою вину. Хуже всего, что я вынуждена это терпеть, у меня нет выбора – и я, к сожалению, имела неосторожность сама тебе в этом признаться. Так что я все это стерплю. Но, Кир, сделка есть сделка, ты согласился поменять имидж, и понятия не имеешь, на что подписался.

– Что? – Кир вскидывает голову, будто прочитал мои мысли.

Невинно развожу руками, мол, ничего, и жестами, чтобы не перекрикивать музыку, показываю, что подожду его в холле.

Воды нет. В физкультурно-оздоровительном центре нет ни одной бутыли с водой. Это вообще законно? Зато есть автомат с кофе. Кофе из автомата… Мой первый кофе за сегодня… Нет, я до такого не опущусь.

Меряю зал шагами. Из-за Кира я не занималась на беговой дорожке, так что сойдет за спорт.

Через полчаса я уже вою от скуки. Заряда на телефоне – пара процентов, даже по модным сайтам не посерфишь.

Я чувствую злость и несправедливость. Чувствую, будто меня предали. Прямо как в тот раз…

Я позвонила в приемную комиссию, назвала свое имя и некоторое время с громыхающим сердцем слушала, как какие-то женщины переговариваются в кабинете, как где-то там звонит другой телефон, как стрекочет принтер. А потом голос в телефоне: «Вы поступили». – «На бюджет?» – выдавливаю я. – «Да, бюджетное отделение».

Помню свое состояние: будто в невесомости. Жизнь как шла своим чередом – мама гремит сковородой на кухне, ветер играет с занавеской, пылинки витают в солнечном луче – так и продолжала идти, а я словно уже переместилась в другое измерение. Я поступила. Все получилось!

Я рассказала новость маме и тотчас бросилась к Киру. Едва уговорила себя заскочить в автобус – казалось, во мне столько счастья, что до его дома я добегу быстрее, чем доеду.

Вот его калитка, нащупываю крючок, открываю – быстрее, быстрее! Кир распахивает дверь, уже на крыльце, обнимает меня, кружит – мы словно единое целое в этом счастье.

– Я поступила! – на выдохе говорю я и улыбаюсь, улыбаюсь…

– Поздравляю, Звездочка! – машинально отвечает он – отзеркаливает мои эмоции, как делал это всегда. Но потом до него доходит, и на лицо будто наползает тень. Он за руку втягивает меня на веранду, закрывает входную дверь, поворачивает замок – щелк!

– Куда ты поступила?

– В универ, – отвечаю я, по-прежнему улыбаясь, но теперь удерживать уголки губ у меня получается с трудом.