Новый год в стиле хюгге

Нет, мне не смешно. Ноги ватные, будто я в каком-то дурацком сне. Расстегиваю верхнюю пуговицу пальто и стягиваю шарф – душно.

– Просто… – Черт! Черт! Черт! – Я ожидала увидеть кого-нибудь… более респектабельного.

Кир, не сводя с меня взгляда, промакивает лоб и шею некогда белым полотенцем.

– Я тоже ожидал увидеть консультанта по мужскому имиджу Стеллу, – он выделяет интонацией последнее слово. – Стелла? Серьезно?!

Молчу. В голове только одна мысль: «Это все не по-настоящему».

– Чай будешь? – спрашивает Кир, отбрасывая полотенце на спинку стула. – Или что теперь тебе предлагать, Стелла? Экспрессо?

– Эспрессо, – машинально поправляю я. – Что ты здесь делаешь?

– Живу. – Он засовывает руки в карманы штанов, перекатывается на пятках. – А на что это похоже?

– Судя по запаху, ты здесь разделываешь трупы.

Странное ощущение – собственные слова словно доходят до меня с запозданием. Это всё из-за шока.

– А, это… Замочил мясо на шашлык дня три назад. Ну и забыл про него.

Я трясу головой. Какой-то сюр. Полная нелепица.

Мне словно снова восемнадцать. Рядом с ним я не знаю, куда деть руки, куда спрятать взгляд. Кир давит на меня уже тем, что находится со мной в одной комнате. Хочу сбежать отсюда как можно скорее. Но как это сделать, если он – мой клиент?

– Кир, ты действительно оплатил консультацию стилиста?

– А ты действительно стилист? – с издевкой отвечает он.

– Да, Кир! – взрываюсь я неожиданно для себя самой. – Самый настоящий стилист! Я закончила институт, прошла с десяток курсов по пиару, моде и стилю. Я два года работаю в ведущем агентстве по мужскому имиджу. И когда до заветной должности консультанта мне остается всего шаг – в качестве тестового клиента я получаю тебя! Именно тебя! Как так, Кир?! – я выдыхаю. – Ну правда, зачем тебе имидж? Снегоход в модных трениках водить?

– Я хочу стать заметнее.

– Так купи себе фликер!

Я отворачиваюсь, чтобы перевести дух, и делаю вид, что рассматриваю на стене ковер с изображением медвежат, ползающих по бревну.

Самое дурацкое недоразумение в моей жизни.

– Слушай, Светка… – примирительным тоном начинает Кир.

– Я не… – морщусь. – В общем, меня здесь быть не должно. Это какая-то ошибка.

– Никакой ошибки. У меня через две недели очень важная сделка. Поэтому я должен выглядеть как нормальный человек… И что в этом смешного?

Изо всех сил стараюсь сохранять серьезное выражение лица.

– Я просто подумала, что человека из тебя может сделать… только труд.

Он не сразу понимает, о чем я. А когда понимает, медленно направляется ко мне.

– Все, закончили консультацию.

– Да ладно, шутка! – иду я на попятную.

– Мне помочь тебе уйти?

– Не трогай ме… – не успеваю договорить, как он хватает меня за локоть и тащит к двери. – Давай обсудим!..

– Я собаку спущу! – Он выталкивает меня на крыльцо.

– Да ладно, ухожу я, ухожу!

Поскорее иду к воротам, мысленно называя Кира словами, которыми не пользовалась шесть лет. С огромным трудом приоткрываю калитку, протискиваюсь в щель и наваливаюсь на створку спиной.

Все еще не верю, что это происходит на самом деле. Зачем Кир объявился в этом городе? Какой, к черту, имидж?!

Потом меня отпускает. Я свечу фонариком на свои несчастные сапоги, затем поднимаю его выше и впервые за очень долгое время смотрю, как красиво, будто не по-настоящему, в черничной темноте планируют снежинки.

И только тогда осознаю, что наделала…

Высоко-высоко в небе, в просвете между пепельными облаками, горит единственная звезда. Теперь мне до новой должности примерно как до нее.

Впервые я встретила Кира тоже зимой.

Одиннадцатый класс, первый день после школьных каникул. Я отсидела семь уроков, потом дополнительный по математике, потом театральный кружок. На крыльце меня поджидал Саня, мой лучший друг. Он единственный из всех мальчишек в школе носил не серый, не черный, а бордовый пиджак, и я его тайно за это уважала. Саня был немного странный: тихий, немногословный, улыбчивый невпопад. С ним никто, кроме меня, не водился, но и не задирал – его родители работали в администрации района.

У нас была традиция – каждый день после уроков мы заходили в магазин, и Саня угощал меня мороженым. И вот зима, мороз: лизни качели – приклеишься. А мы бредем по замерзшей улице и лопаем мороженое, держа стаканчики негнущимися от холода пальцами. Пар изо рта идет, носы красные.

Я болтала о том, что эта улица в городе – центральная и называется так же, пиши с любой буквы: никакого воображения у людей. И запнулась: может, это родители Сани и переименовали Ленина в Центральную? А он внезапно остановился.

– О, Кир вернулся из армии… – сказал Саня с такой интонацией, будто увидел чемпиона страны.

Я тоже замерла и принялась рассматривать пассажиров, которые только что вышли из автобуса. Парней было несколько, но я сразу догадалась, кто из них Кир: он примагничивал к себе внимание. Высокий, крепкий, с прямой спиной, на плече – зачехленное ружье. Лицо волевое, мужественное – как у мужчины, а не у юноши.

– Кто такой Кир? – с любопытством спросила я, вгрызаясь в ледяное крем-брюле.