Новый год в стиле хюгге

Полдня ношусь по бутикам, выполняя указания консультантов. Они словно сговорились сделать меня девочкой на побегушках. Через час запись в салоне красоты, а я только прибегаю в офис с бумажными пакетами, полными одежды.

Офис гудит, как улей. Команда кейтеринга уже сдвинула столы для фуршета. Парни в рабочей одежде устанавливают колонки и осветительную аппаратуру. Через пару часов я буду стоять вон там, на импровизированной сцене, возле микрофона и говорить слова благодарности всем, кто научил меня, помог подняться так высоко по крутой и сложной карьерной лестнице…

Замечаю, что кое-кто из консультантов достает вещи и примеряет на себя – да они просто использовали меня!

Ладно, на злость и обиду нет времени – еще столько всего нужно успеть сделать до корпоратива. Я направляюсь к лифту.

– Ты же знаешь, что отношения с клиентами запрещены? – говорит мне Милана безо всяких приветствий. Я оборачиваюсь. Она накидывает экошубу Max Mara. Под ней – только ультракороткое платье от Dior. – За это в нашем агентстве увольняют. Хотя, похоже, не сразу.

– Так это ты настучала на меня начальству? – Я останавливаюсь прямо перед ней, скрестив руки на груди.

– На войне все средства хороши.

– На войне?.. – Это странно звучит от человека, с которым мы бок о бок проработали два года, которого я ни разу не подвела.

– А ты считаешь иначе, Светка? – спрашивает она и входит в лифт.

Я замираю. Мне послышалось?

Сердце грохочет – и это еще до того, как я осознаю всю опасность ситуации.

– Как ты меня назвала?..

Двери лифта закрываются перед моим носом.

Мне показалось. Просто выбрался наружу старый страх. Ни один человек в этом городе – никто, кроме Кира, – не знает моего настоящего имени. Так что нет, об этом не стоит думать.

Не думать…

Не думать!

По пробкам мчусь домой. Надеваю новое небесно-голубое платье чуть выше колена, остроносые нежно-золотые сатиновые туфли-лодочки и супер-макси шубу из искусственного меха цвета топленого молока. В такой одежде я даже без профессиональных прически и макияжа выгляжу королевой. То ли еще будет!

В салоне красоты надо мной колдуют в четыре руки. Обычно мне нравится такое время – можно расслабиться, покрутить в голове идеи, продумать планы, но сейчас я будто на иголках. Как там Кир?..

Город в пробках – Новый год на носу.

Такси едва тащится. Как же все медленно происходит!

Нужно успокоить мысли, настроиться на чудесный вечер. Войти в него торжественно, как и подобает королеве. Я откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза. Ну, подсознание, рассказывай.

И оно тотчас же выдает мне воспоминание.

Мы идем на лыжах по зимнему лесу. Кир прокладывает лыжню, я скольжу следом. Вокруг белым-бело, только хвойные зеленые лапы выглядывают из-под пушистых снежных шапок. Слепит солнце, я то и дело щурюсь.

За плечами у Кира рюкзак, набитый сеном, – мы едем пополнять кормушки косуль.

– Иди сюда. – Он подзывает меня к себе. – Ты спрашивала, почему мне нравится лес. Вот ответ.

Я жду, но Кир молчит. Верчу головой: не понимаю.

– Прислушайся, присмотрись, – шепотом говорит Кир. – Представь, что у тебя планов и задач не больше, чем у этой сосны. Что ты просто часть этой природы. Что все действительно важное у тебя уже есть.

И, странное дело, его слова меняют то, что я вижу и чувствую.

Я замечаю, что у снега есть оттенки, что сугробы повсюду, даже на деревьях. Рядом, совсем нас не опасаясь, шустро взбирается по сосновому стволу худая белка с пушистым хвостом. Вдалеке дятел стучит по дереву – звук эхом разносится по лесу. За спиной что-то с мягким шлепком падает в снег – то ли ветка, то ли шишка.

Глубоко вдыхаю воздух – он такой свежий, чистый, морозный, что кружит голову.

Мы едем дальше, и теперь еще слышно, как звучат лыжи: вжух-вжух. А когда Кир сворачивает, я вижу, как под носами его лыж с каждым движением проламывается наст, будто корочка крем-брюле…

Вот и сейчас в такси я пробую замедлиться, открыть портал в тот, другой, мир. Запускаю пальцы в мех шубы, еще влажной после улицы. Снежинки растаяли, сверкают, когда машина проезжает мимо фонарей.

Выглядываю из окна, когда останавливаемся на светофоре. Какой-то мальчик лет семи делает бойцовскую стойку и со словами «Я Танджиро!» выпускает изо рта облачко пара. Не знаю, что это значит, но улыбаюсь.

Такси высаживает меня у бизнес-центра.

Нажимаю кнопку лифта и чувствую, как Кир останавливается у меня за спиной. Улыбаюсь, и улыбка будто заполняет меня всю.

– Я ошибался, – говорит он мне на ухо. – Ты не Звездочка, ты Звезда. И мне очень нравится, когда твои волосы собраны наверх, это очень удобно… – Он нежно и очень чувственно проводит подушечкой пальца по ложбинке на шее. Если бы рядом не было людей, вместо пальца были бы его губы. Я это знаю; он это знает.

Открывается лифт. Мы заходим в него с непроницаемым выражением на лицах. Но стоит дверям закрыться, как я едва ли не набрасываюсь на Кира с поцелуем. Но он останавливает меня.

Кир меня останавливает? Это что, часть игры?