Новый Михаил [трилогия]

Я же, оставшись без маузера, спешно потянулся за табельным наганом, так и застыл нащупав открытую крышку кобуры. Нагана не было…

Вот первый волк прыгнул на Горшкова и тот трижды выстрелил в него. Вот прозвучал рык, и другой серый хищник прыгнул на нашего возницу. И вот большущий зверь сверкая в лунном свете глазами вышел прямо на меня.

Я вытащил из ножен, висевших на поясе, большой черкесский кинжал, бывший со мной еще со времен командования Дикой дивизией. Волк сделал шаг мне навстречу и утробно зарычал. Я присел и изготовился принять хищника на левую руку. Правая рука пошла назад для замаха острым клинком.

Все вокруг замерло для меня, и лишь какие-то смутные тени, словно в замедленной съемке, перемещались где-то на периферии моего зрения и сознания…

* * *

ПЕТРОГРАД. 27 февраля (12 марта) 1917 года.

Кутепов шагал по заснеженной мостовой. Замершие в каком-то оцепенении дома, пустая улица. Лишь через Фонтанку видны несколько групп с красными флагами, но на этой стороне все спешили убраться с дороги полковника.

Собственно в этом не было чего-то особенно удивительного, ведь Кутепов шел по набережной не один. За ним шагали рота Лейб-гвардии Преображенского запасного полка и рота Лейб-гвардии Кексгольмского запасного полка при четырех пулеметах каждая, и выражения их лиц были такими, что желающие бузить и ходить с транспарантами старались обходить ощетинившийся штыками строй по другим улицам. Тем более что тылы колонне прикрывал эскадрон Гвардейского кавалерийского запасного полка.

Полковник знал, что примерно в это время рота Лейб-гвардии Литовского и Волынского запасных полков берут под контроль Царскосельский вокзал столицы, роты Лейб-гвардии Преображенского и Литовского запасных полков уже взяли под опеку Николаевский вокзал. Сводный же отряд из трех рот — Лейб-гвардии 4-го Императорской Фамилии, Егерского и Семеновского запасных полков под командованием штабс-капитана Розенбаха имели задачу занять находящиеся рядом друг с другом Балтийский и Варшавский вокзалы. Каждая из рот формально имела при себе по четыре пулемета, хотя и не все из них были в рабочем состоянии.

А вот у разведчиков разведывательной команды Лейб-гвардии 1-го Стрелкового Его Величества запасного полка была особая задача — помимо прямой разведки Кутепов им поставил задачу распространять слухи о чуме в Петрограде, чем, по мнению полковника, можно было добиться хотя бы временного уменьшения количества людей на улицах столицы, а следовательно хоть немного сбить градус революционного возбуждения в городе.

Дойдя до цели своего похода, Кутепов отдал короткий приказ и строй рассыпался. Кто-то взял на прицел обе стороны набережной, а остальные, взломав запертую дверь, быстро растекались по коридорам и залам Министерства путей сообщения Российской Империи.

В коридоре к полковнику подскочил раскрасневшийся господин, который визгливым голосом закричал:

— По какому праву? Это произвол! Кто вы такие! На каком основании…

Кутепов молча достал из кобуры наган, и визг красного господина оборвался на верхней ноте. Удостоверившись, что собеседник более не выражает возмущения и вроде даже готов слушать, полковник спокойно проговорил:

— По Высочайшему Повелению город Петроград с 27 февраля объявлен на осадном положении. Имею предписание взять под контроль Министерство путей сообщения и обеспечить прибытие и разгрузку в столице частей с фронта…

Господин задохнулся от возмущения.

— Вы не имеете права! Это неслыханно! Я товарищ министра путей сообщения Борисов и я решительно протестую против…

— … и всякий, кто будет мне мешать выполнить мою задачу, будет считаться пособником мятежников и заговорщиком. Со всеми вытекающими последствиями. Вам все ясно господин товарищ министра путей сообщения Борисов?

* * *

ОКРЕСТНОСТИ МОГИЛЕВА. 27 февраля (12 марта) 1917 года.

Вдруг, уже начавшего свой прыжок волка сильным ударом снесло в кусты. Я автоматически повалился набок, едва до моего сознания донесся звук винтовочного залпа. Пули засвистели вокруг меня и я вжался в снег. Эхо выстрелов из множества винтовок слилось с волчьим воем, смешалось с ним и погнало его дальше в лес.

Осторожно приподняв голову, я увидел, что уцелевшие волки стремглав неслись в глубину леса подгоняемые пулями наших неожиданных спасителей. Десяток солдат вели методичный огонь по волчьей стае и тем самым, нужно признать, спасли наши жизни от страшной смерти в волчьих зубах.

Выбравшись на утоптанный тракт, переведя дух и убедившись, что непосредственная опасность миновала, я повернулся к командиру столь неожиданно появившегося отряда.

— Кто вы, наши спасители?

Офицер с погонами штабс-капитана цепко скользнул взглядом по нашей компании задержавшись на мгновение на полковничьих погонах Горшкова, и, поняв что я тут главный, вытянувшись по стойке смирно отдал честь и представился:

— Ваше превосходительство! Честь имею представиться — штабс-капитан Мостовский, сто тридцать третий Симферопольский полк. С кем имею честь?