Новый мир. № 10, 2003

…мы живы пока, голосисты —
и стыдно, застыв в янтаре,
горланить, что те символисты
на артериальной заре.
За слово приходит расплата —
и большего ужаса нет,
чем брат, убивающий брата,
и бред, порождающий бред.
Страшнее улыбки Медузы,
беспамятней, чем забытье,
уже не презрение Музы,
но лишь равнодушье ее.
Она жестока и открыта —
а ты от сюрпризов устал.
Как в поздних стихах у Бахыта
Кенжеева я прочитал:
поэт просыпается ночью —
он мутен, одышлив и сед.
«Ты любишь меня?» — «Не очень»…
Красивый, но честный ответ.
<Из «Оды на 300-летие Питера»>
…я, помнится, любил вернуться в этот Град,
где статуй лик суров — по слову Якобсона.
Где океан чернил извел тому назад,
не отличая кровь от клюквенного сока.
Здесь очертанья лиц текучи, как вода.
Здесь принципы тверды, но правила туманны.
Здесь невозможно жить без смеха и стыда —
как в ледяном дворце императрицы Анны.
Я ворочусь сюда, корнями прорасту
сквозь треснувший гранит в болотистое тело.
И он меня простит за наглую тщету
вписать свой слабый текст поверх чужого текста.

Дмитрий Полищук Мастер пения

Полищук Дмитрий Вадимович родился в 1965 году. Поэт, литературный критик. Автор трех книг стихов. Живет в Москве.

Во искупления долга

Ты знаешь, как разнять все оковы.

«Атхарваведа»

За то, что я есть на земле, — я в долгу неоплатном
и буду его возвращать, покуда я есть:
за воздух, который вдыхаю и выдыхаю обратно,
за воду, что пью, и за хлеб, что мне выпало съесть.
Ведь, сколько живу, все долги свои возвращаю, —
живущий долги выплачивает живым, —
за все, что беру, я дыханием, хлебом, водой отвечаю,
покуда я жив, расплатиться бы с долгом моим.
И так совершив, я остался бы свете на этом
свободным, лишенным долгов, как и свете на том,
в том мире, где предки и боги, — не связанным долга обетом,
во всем искупленным, любым устремляясь путем.

* * *

Егору Даниловичу Резникову.