Новый Мир ( № 11 2007)

К 80-летию Юрия Казакова.“Может, он и мог бы — теоретически — дожить до наших дней (то есть до 80 лет от роду), но практически представить его в нынешнюю эпоху — не могу. Не вписывается! Он уже и в момент смерти как-то выпал из ситуации <…>. Зрение у Казакова дальнее, дыхание глубокое, память запредельная. В переломный, переложный, сумеречный миг явился в русском пространстве такой писатель, след его в русском сознании странен и загадочен”.

Андрей Ашкеров.“Самобытность сегодня — почти подвиг!” — “АПН”, 2007, 10 августа.

“<…> тезис о бюрократии как новом классе куда больше относится к нашему времени, чем к советскому. Парадокс в том, что, используя этот тезис, сама бюрократия претерпела впечатляющую мутацию: она действительно осознала себя как вполне осязаемый, действующий класс, а значит, перестала быть пресловутым „классом-в-себе””.

Татьяна Балакина.За колючей проволокой. Из книги воспоминаний “Исповедь”. — “Наш современник”, 2007, № 6.

“Но я не забуду никогда день 20 августа 1943 года, когда меня вызволил из гестапо добрый немец Зибель… <…> А вот и биржа труда. Построили нас там буквой „П”, как в лагере. В зале стали появляться немки, разодетые, холеные. Они придирчиво осматривали девушек, проверяли волосы, зубы, выбирали понравившуюся и — уводили с собой. Все это напомнило мне кадры из исторических фильмов о каком-нибудь рынке рабов в древние времена. Выбрали и меня…”

Михаил Бойко.Пересуды в бумажном некрополе. Метаморфозы русского реализма от Тургенева до Казакова. — “НГ Ex libris”, 2007, № 28, 9 августа.

“Лишенная всякой искусственности, эксцентричности и декадентских „стигматов гениальности” проза Казакова порождала неистребимое чувство дежавю у читателей. Литературные критики обвиняли писателя в многочисленных заимствованиях и даже кражах. Станислав Рассадин, в частности, писал: „Решил перечитать Юрия Казакова. Дело в том, что я всегда считал его писателем дутым. Перечитал в искренней, хотя бы и корыстно-читательской надежде, что ошибался. Увы. Легко вычленяются, выпадают и Бунин, и Чехов, и Куприн, и Лондон, и Хемингуэй, и даже Горький… и в поздних рассказах такие же откровенные кражи”. Но мы можем предположить, что отмеченные Рассадиным совпадения носили не столько генетический (связанный с непосредственным влиянием других авторов), сколько типологический (восходящий к общей литературной традиции, общим культурным контекстам) характер…