Новый Мир ( № 11 2009)

Рудаков по-хозяйски сел и начал рассказывать о том, как, придя на могучих кораблях, окрашенных серой краской, цвет которой иначе называется шаровым, в город Санта-Крус, находящийся на Канарских островах, он с товарищами по службе сошёл на берег. Валюты им было выдано ровно столько, что хватало на пачку сигарет или билет в кино. Руководящий культурным отдыхом замполит увел их за руку от голой женщины с пистолетом, лежавшей в объятиях вероятного противника на одной афише, ужаснулся такой же картине на второй (к экономной одежде героини прибавилась будёновка), побежал к третьей... Наконец замполит остановил свой выбор на четвёртом фильме (рыцарь с копьём и подвесной мост). Это оказался нормальный порнографический фильм — фривольная экранизация “Декамерона”. Веришь?

— Верю.

— Нет, веришь?

— Да верю. Вот в Америку же я верю, хотя никаких объективных подтверждений у меня нет.

— Запомни, — сказал в ответ О. Рудаков. — Запомни цифру “семь”. Это важная цифра. На корабле семь боевых частей, четыре службы и три команды. И части среди них такие: штурманская (БЧ-1), ракетно-артиллерийская (БЧ-2), минно-торпедная (БЧ-3), связи (БЧ-4), электромеханическая (БЧ-5), авиационная (БЧ-6) и радиотехническая (БЧ-7).

— А к чему ты это? — спросил автор.

Но Рудаков его не слушал:

— А вот службы бывают разные — служба медицинская, химическая, живучести (такая есть только на одном корабле, имя которого я не вправе тебе называть). Но если ты запомнишь цифру “семь”, я возьму тебя в плавание, и, может быть, ты достигнешь своих французских берегов, не шелестя отсутствующими у тебя денежными купюрами.

Эта идея автору чрезвычайно понравилась, и он представил себе солёные брызги, восход солнца над морем и высадку на неизвестный берег. Автор пробирается, как Стенли по Африке, раздвигая стволом карабина лианы, и в момент встречи посреди гигантского когда-то белого пятна на карте говорит кому-то невидимому: “Dr. Livingston, I presume?” Но всё же Автор не сдался и переспросил:

— Так вахту надо стоять. Собачью…

— Ну, не час, конечно, у Мавзолея, но и не сутки, а четыре часа.