Новый Мир ( № 2 2008)

Понятно, почему театральные критики мгновенно вознесли “женовачей” до небес — достаточно несколько раз сходить в репертуарный театр, как начнешь зубами скрипеть, до основания стирая зубную эмаль. Редкие исключения здесь лишь подтверждают общее правило: выживает штампейший.

Тем не менее иного пути, как строительство своего собственного театра, у СТИ нет, и вот ему уже отстраивается помещение. И вот уже создается концептуальный и выверенный репертуар.

Знают ведь, что творят.

А что касаемо перевода языка эпической прозы на язык драматического произведения, то вскрытием приема этой технологии внутри спектакля “Мальчики” оказывается бессловесный персонаж по имени Перезвон.

У Перезвона нет ни одного слова, потому что это, как говорит программка, “дворовая собака”.

Однако Перезвона, выдрессированного Колей Красоткиным и подаренного умирающему Илюше Снегиреву, играет вполне антропоморфный студиец Сергей Аброскин. И надо сказать, хорошо играет, весело и задорно, зело оживляя многомудрые и избыточные идеологические дискуссии о добре и зле, гордости и смирении, ведомые меж иными персонажами.

Играет Аброскин хорошо, но до настоящей собаки ему далеко.

Во всех смыслах.

 

“Об-ло-мов-щина” по И. Гончарову: композиция и постановка Германа Сидакова

Сюрприз: Сергей Аброскин, выразительно игравший Перезвона, буквально на следующий день выходит на сцену в роли Ильи Ильича, пунцового, тянущего гласные.

Сцена поделена ровно пополам стеной с окнами, ряд окон, оконная галерея. Окна то открывают, то закрывают, сквозь них льется свет, идут года, сквозь стекло за жизнью в барском доме подсматривают селяне.

Посредине домашней части сцены, прямо на полу, — пышная перина, когда одеяло поднимают, под ним оказывается гора равномерно распределенных внутри квадрата ленивых подушек. А когда одеяло оказывается снято, целостность ложа нарушается и подушки начинают разъезжаться, их собирают, кучкуют, но так как диалоги у протагонистов эмоциональные, то прежнего единства (такого, как в общем детстве “русских мальчиков” Илюши Обломова и Андрейки Штольца) уже не достичь.

После антракта история повторяется. Символ понятен.

Понятный и легкий спектакль. Чистый и свежий, то, что называется “правильный”: и с точки зрения сценической композиции (все сюжетные линии соблюдены, все акценты расставлены), и с точки зрения соотношения сюжета и ритма, диалогов и монологов, идеологического наполнения и “трех пудов любви”.