При в высшей степени серьезной проблематике проза Биоя Касареса по-настоящему увлекательна. Его романы, а в особенности рассказы, интригующие, как детектив, и причудливые, как фантастика, переплавляют в себе оба жанра, выводя просто хорошо рассказанную историю на метафизический уровень. В эссе «Вавилонская башня», рассуждая о природе фантастики как архетипического жанра современной массовой культуры, Александр Генис заметил, что главная проблема фантастической литературы — диалог с другим, дающий возможность человеку взглянуть на самого себя со стороны. Для этого необходимо найти этого другого и наладить контакт с ним. Хотя фантастика Биоя Касареса слишком индивидуальна, чтобы причислять ее к массовой, его герои постоянно пребывают на стыке с другим миром, расположенным рядом с нашим. Этот параллельный мир Биой Касарес определяет по-разному. «Нам интересно обнаружить щель в реальности, казавшейся столь монолитной» («Герой женщин»); «Бывают моменты, когда возможно все… Моменты эти неповторимы, ибо тотчас уходят в прошлое. Но они реальны и образуют особый мир, недосягаемый для естественных законов» («Чудеса не повторяются»); «Несколько лет назад я переступил через… край и с тех пор блуждаю по неведомой земле. Каждому человеку суждено заглянуть сюда однажды — через край судьбы… а я здесь живу» («Теневая сторона»). Но ведь и массовая фантастическая литература часто эксплуатирует идею путешествий в параллельные миры. С той только разницей, что человек, попадающий в прошлое, будущее или альтернативное настоящее, как правило, играет там роль либо всеведущего бога, либо «простодушного», то есть носителя (чаще всего «истинных») нравственных ценностей. В более широком смысле можно сказать, что фантастический герой, так или иначе разочаровавшийся в обыденности своего мира, подобно конкистадорам, покидает Старый Свет, чтобы в Новом изменить судьбу человечества. А Биой Касарес именно в «Старом Свете», иначе говоря, в самом человеке, видит немало неисследованного. Не покорять новую вселенную, но внимательно вглядеться в свою.
Если попытаться подобрать метафору для описания его мира, пожалуй, лучше всего подойдет слово «город». Не какой-нибудь город, а большой, разрастающийся, где теряется счет времени и жители которого и сами толком не знают всех его закоулков. А если еще точнее — Буэнос-Айрес, место действия нескольких произведений Биоя Касареса. Автор предисловия к настоящему изданию, Виктор Андреев, сравнивает этот Буэнос-Айрес с Петербургом Достоевского. В самом деле, полуреальный Буэнос-Айрес, который может, например, оказаться Карфагеном («Козни небесные»), похож на «умышленный город» Достоевского, а иногда — на фантастический Петербург Гоголя. Или на тот же призрачный Буэнос-Айрес Кортасара. Этот город уже сам по себе стал символическим, в том числе и для русского читателя. Один из исследователей фантастики как-то заметил, что город в романе А. Беляева «Человек-амфибия» — тоже Буэнос-Айрес.
Реальность Биоя Касареса, которая, «подобно большим городам, в последние годы разрослась и разветвилась» («Коварный снег»), всегда оказывается сильнее и хитрее человека именно потому, что в ней царствует случай. Герой Биоя Касареса — не герой, а скорее жертва. Он сродни Гулливеру: средний человек, считающий себя достаточно здравомыслящим, не ожидающий от жизни ничего сверхъестественного, по чистой случайности сталкивается с непредсказуемым, живущим по иным законам миром. В новых для себя условиях он пытается восстановить утраченную предсказуемость, не желая смиряться с непонятным. Он — жертва не обстоятельств, а рокового убеждения в превосходстве человеческого разума над живой переменчивой жизнью. Нерушимая вера в то, что окружающий мир поддается если не диктату, то по крайней мере предвидению, неизбежно приводит героя к катастрофе. Так, чтобы уберечь свою дочь от смерти, Фермерен («Коварный снег») делает все, чтобы остановить время в своем доме. Но вот в его дом проникает другой человек — и реальность вырывается из-под контроля, девушка умирает. Так же и Фауст Биоя Касареса («Последняя ночь Фауста») проводит предсмертные минуты в лихорадочных поисках способа повернуть время вспять и избежать «роковой полночи», но в последнее мгновение понимает, что «жизнь, а не смерть несет, подобно потаенным водам, покой» и предоставляет решение самой жизни. Таким образом, финал остается открытым: «Часы пробили…»